|
Дорогой Брат! Зажигай свечу, молись Богу. Мороз, как тебя не
стало - страшенный. 15.1.76 в Главном Управлении Культуры зачитали нам /четыре
старушки/ постановление, принятое на основе решения Совета Министров от
декабря 75 г. В постановлении излагается выставочная политика на 1976 год.
Пунктик-2 из раннего постановления, по которому как-то пролазили наши две
выставки /Газа и Невский/, ликвидирован. Все выставки БУДУТ ПРОВОДИТЬСЯ В СВЕТЕ
РЕШЕНИЙ 25 СЪЕЗДА, и прославлять героев 9-ой пятилетки обязаны. Пригласили нас
"любезно" участвовать в этих отравах. При министерстве и при Главках созданы
специальные расширенные комиссии по приему и организации всех выставок.
А я и говорю бабушке, что не должен, как художник, руководствоваться в своих
действиях их социально-художественными требованиями. На что она - партийное у
нас искусство, все партийное, а если не угодно - убирайтесь, ищите себе другое и
другую. Сама при этом свирепеет, трясется, и вроде как на ей комиссарская
кожанка с револьвертом появляется.
А Сашок Леонов ей - я мол, так и сделаю, вызов в кармане.
Другая бабушка молвит - самозванцы вы и признавать мы вас не будем, и группа
ваша инициативная - пустое для нас место.
В ответ на письмо, адресованное в Обком партии, с просьбой
организовать при Горкоме художников живописную секцию... ГБ устраивает чистку
Горкома.
Сашу Окуня выгоняют с работы из художественной школы за участие в еврейской
выставке в декабре /1975, в Москве, на квартире у Аиды Хмелевой/.
Готовится постановление, запрещающее частную продажу работ.
ВЫБИВАЮТ ПОСЛЕДНИЕ ЗУБЫ.
Лев Нусберг, в письме от января 76, Москва.
Вот мы и по сю сторону границы, в "свободном мире". Не могу
сказать, что я чувствую этот мощный ветер свободы, но все-таки кое-то есть.
Когда мы выехали из тоннелей Австрии на просторы Венеции и Романьи, мёд и масло
легли на мое сердце; все мягкое-мягкое, голубая дымка. Всё - как фоны картин
Рафаэля...
Но ладно, вернусь в СПб.
Летом, как ты знаешь, к нам применили массу репрессий. Даже твой покорили слуга
был отвозим ночью в КГБ: представляешь, как Ариша трепетала всем своим
голубеньким тельцем! /жена АР/. В июне и июле нам пришлось дважды по 10-14 суток
не ночевать дома, т.к. у дверей стояли круглосуточные посты. Эти и многие другие
события подтолкнули нас /особенно Аришу/ на скорейший отьезд.
Из письма А.Рапопорта от 27.11.76 г., Рим.
Загорелось там, где и загореться не могло - никто из гостей в
ту комнатушку справа от лестницы с эркером никогда не ходит. И как бы ни был
пьян Женька, он всегда проверял все окурки в пепельницах, всегда держался на
ногах - да и пил-то он несерьезно - ни алкоголиком, ни пьяницей его не назовешь.
На отпевании и на похоронах было очень много народа, Галя /Рухина/
в церковь взяла всех троих ребят, младшие не понимали, Маша плакала, но быстро
успокоилась. Женя не очень изменился, он ведь не сгорел, только задохнулся.
Приеду - наплачемся вместе. У меня уже слез не осталось.
Из письма Натальи Гум от 8.6.76, Ленинград
30 мая 76 г., в связи с предстоявшей выставкой памяти Жени
Рухина, Юлия была под домашним арестом. Но "сучка"' что сделала: вылезла по
трубе с 4 этажа /!!!/, добавлю: по гнилой трубе !!!, и примчалась на
Петропавловку...
Г. Гум
12.9.76 арестованы за "надписи" в городе /Дело №62/: Юлий
Рыбаков и Олег Волков, оба художники, Юлия Вознесенская и Наталья Гум, обе через
три дня освобождены. Юлия ни в чем не призналась, художники еще до сегодня
/18.2.77/ находятся под следствием в КГБ.
В конце ноября /21-24? - не помню/ Юлия выведена из дела №62.
После чего в один день ей приходят две повестки:
а/ в прокуратуру /следователь Григорович/
б/ в ОВИР
в а/ ей говорят, что против нее возбуждено уголовное дело /№66/
в б/ "Вам пришел на адрес ОВИРА вызов от друзей из Израиля..."
/вызова не показали/.
Юлия боялась, что ее отъезд будет неправильно истолкован - ведь суда над
художниками - "оформителями" еще не было.
|
В апреле 1976 /во время суда над
А.Твердохлебовым/ из парка Коняшина вышли на линию трамваи с
лозунгами. Лозунги в защиту Твердохлебова и политических свобод
появились на зданиях института Лесгафта /общежитие/ и Консерватории.
Даже если предположить, что это работа Рыбакова и Волкова, то Юлия
познакомилась с ними - в июне. |
Геннадий Трифонов арестован 9 августа 76г. Трифонов с апреля начал часто
появляться у Юлии. Баламутил всех и вся политикой. Статьи, заявления для прессы.
Письма Сахарову и Форду, Солженицыну и Г.Бёллю, и т.д. Ю.В. завелась. КГБ не
любит этого...
Судили Трифонова 9-10 ноября 76 /2 дня/ за "голубое". 4
года, /могли 8, но.../
Г.Трифонов дал в КГБ такие показания, что судить могли смело:
|
1. Сахарова
2. Борисова /московский художник, член Сах. комитета/
3. Левина
4. Вознесенскую
5. Гума
6. Лесниченко /жену Гума/, |
а также выдворить все американское посольство /что вообще было
бы не хуёво... Г.Г. Согласен полностью. К.К./
В общем, Юлию судили из-за двоих:
|
Трифонова и... да-да, Синявина. |
Синявин: 5 сентября 76 г. получает разрешение на выезд /Прим.:
дело о надписях еще в недрах КГБ./... 13 сентября: обыски у:
|
1.Вознесенской
2.Андреевых /друзей Юлии/
З.Гума /Гум на юге/
4.Борисова и жены /в Москве/
5.Рыбакова
6.Волкова и еще у кого-то. |
У Синявина обыска не было. . .
У Андреевых находят "Петербургские встречи" Синявина,
роман-документ, в руках КГБ становящийся автоматическим доносом. /Синявин принес
его накануне.../. Об аресте рукописи Синявин знал в тот же день, но пришел в
этот дом только через неделю.
Нестеровский передавал жене Арефьева - "Игорь просил меня не говорить вам, что
"Встречи" в КГБ - 18.9.76
Из письма Геннадия Гума
На работе у меня та же бодяга. Опять стишки нашли. На сей раз
в самом деле стишки - Рейн как никак /прим. Рейн - друг и учитель поэта
И.Бродского, живущего ныне в Америке/. Но стихи просто хорошие, несоветские, а
не анти-, впрочем, это, видимо, все одно. Думаю, ничего страшного, но с работы
придется сваливать. Жалко денежков и свободы, коей я здесь пользовалась
немилосердно - никогда еще такого не было. /Наталья работала машинисткой - КК/.
Из письма Натальи Гум
|
 |
|
Юлия в тюремной комнате свиданий с детьми. |
Дела в городе странные и обстановка очень неспокойная. В самом
начале августа на стене Петропавловской крепости появилась надпись длиной в
пятьдесят метров, выполненная полутораметровыми буквами и по содержанию очень
нелюбезная к властям предержащим. Одновременно, т.е. в ту же ночь, подобные
надписи появились на разных общественных зданиях. Были, говорят, еще и листовки.
Надо было видеть, что делалось на улицах: милиции не передать сколько, это уже
не говоря о тех, что в штатском. На постороннего наблюдателя такое количество
представителей властей производило самое ошеломляющее действие.
По слухам, проверялись на предмет причастности к ... лозунгам
многие, в основном - художники.
9 августа арестовали Трифонова. Сейчас он в "Крестах" и, хотя
прошло уже довольно много времени после его ареста, следователь так и не сообщил
его матери, в чем он обвиняется. Предположительно - ст. 121 /мужеложество/,
возможно, что и не только она одна, так как при обыске у него 5 августа один из
чинов угрозыска /!/ заявил ему о том, что он, Трифонов, есть "Изменник
родины". Если ему и в самом деле предъявят обвинение по ст.121 — не имеет
значения, по ней одной, или в совокупности — то суд будет закрытым, такой закон.
Как там икононосец /Игорь Синявин/ — показал уже себя, поди? Он не дурак совсем,
куда там. Гусь еще тот. Если, сволочь, врать будет публично — пожалуйста, убей
его палкой. И не только из гигиенических соображений — из справедливости.
Из письма от 16 ноября 1976, Ленинград
Юлию вызвали свидетелем по делу Рыбакова и Волкова /лозунги на стене
Петропавловской крепости и на трамваях - требования свобод, призыв к
уничтожению "третьего сословия", других - не знаем/. Когда Юлии пришел вызов, власти
разрешали ей уехать, но она не соглашалась, желая присутствовать на суде Р. и В.
В конце декабря ее арестовали, она объявила голодовку. Сразу же после ареста
состоялся суд, где ее обвиняли в клевете на советскую власть и строй.
Из письма А. и И. Рапопорт от 9 янв 77, Рим
Для обвинения использовали документы:
1/ рукописный журнал /имелся всего один
экземпляр/ "Петербургские встречи", в котором авторы заполняли анкету на 30 с
лишним вопросов /Юлина анкета и была поставлена ей в вину/, найденный во время
обыска у Юлиных друзей Андреевых;
2/ предисловие к сборнику ... подписанное, кроме
нее, еще двумя авторами /одним из них, по-моему, был Игорь Синявин/;
3/
предварительные показания Трифонова, от которых он на суде как-будто отказался,
сказав, что дал их под давлением. ... На суде присутствовал Гум /который сейчас в
Риме/. Он знает все подробности.
Из письма Рапопортов от 9.1.77
... Я заканчиваю свое письмо заученной ненароком фразой из "последнего слова"
Юлии, произнесенного перед приговором /Ю.В. произносила "Слово", отвернувшись от
суда, непосредственно в зал.../: "... Наташа /к Лесниченко/, передай Косте
Кузьминскому, что я очень хотела приехать, но у света много сторон - я еду в
другую..." Ваше имя звучало на этом суде и это означало, что мы не кончаемся.
Из
письма Г.Гума от 21.1.77, Рим
Теперь - о событиях в Спб с мая месяца. К маю с.г. /76/
художникам-нонконформистам было объявлено, что выставок, подобных 1974-75 гг.,
больше не будет. Тогда художники решили устроить выставку под открытым небом у
стен Петропавловской крепости, о чем известили Управление Культуры. В эти дни,
23 или 24 мая, погиб Женя Рухин, при очень странных обстоятельствах, у себя в
мастерской, якобы во время пожара. Вместе с ним погибла жена художника Есауленко,
который сам спасся вместе с Ильей Левиным. Слухи ходили очень разные и об
обстоятельствах /пожар - не пожар, мастерская - бывший гараж, варианты
группирования этих людей/, и о состоянии самого Жени /так, говорили, что скорая
помощь, вызванная к живому Жене, везла его от дома до ближайшей больницы 1,5
часа, где ходу 10 мин. пешком/. Галя, жена Жени Рухина, потребовала, чтобы
велось следствие, т.к. считала, что это не несчастный случай, а преднамеренное
убийство /следствие велось, Алека в числе очень многих других вызывали, задавая
ему, в основном, вопросы... связанные с сионизмом и И.Левиным. Всем казалось,
что затевается грандиозное дело против художников. Вскоре дело закрыли,
естественно, ничего не установив./ Была грандиозная гражданская панихида в
Никольском соборе и похороны, сопровождаемые кучей КГБ, милиции, людей в
штатском, спец. машин. Но все прошло тихо. Тяжело было беспредельно! Ведь в день
сорокоднева ему исполнилось бы 33 года. И Женя, казавшийся всегда воплощением
самой жизни, вдруг лежал в гробу. Жутко!
Из письма Рапопортов от 3.1.77, Рим
... Для меня вопрос ясен - это убийство с инсценировкой пожара. Кто исполнитель,
не знаю, но скорее всего, один из трех: КГБ в ресторане, бывшем перед
мастерской, или оставшиеся в живых. Впрочем, я не следователь. Но на вопрос
Илье: "Что же вы выскочили, а Женю не вытащили?", он ответил: "Что же было
спасать труп." На кладбище, на солнце, видели пролом в черепе. Галя
рассказывала, что ее пальцы провалились. Впрочем, я сам не видел и не щупал.
Следов ожога почти не было. Вообще же, аналогия с поражением ног Ю.Жарких за год
до этого, при таких же обстоятельствах, накануне такой же выставки - полная /на
этот раз при жестко-категорической позиции властей.
Алек Рапопорт
23 /?/ мая погиб Женя и Мила Бабляк /жена Есауленко/. Что об этом знаю...
Было
четверо: Женя Р., Мила, а также Левин и Есауленко. Нажрались. В одной комнате
спали трое, а Есауленко, в одиночку, в другой. Как загорелось и почему, не знаю,
но думаю, что по их собственной вине. Первым проснулся, по одной версии,
Есауленко и сразу /в это время уже разгорелось и прибыли пожарники/ же в окно.
Затем Левин /голый/ и тоже в окно, но в какое. Ибо в их комнате окно было
заставлено работами. Короче, версий много, но факт один - Женя и Мила погибли... /Думаю, что КГБ - ни при чем/. Но... и тут спешить не
буду, ибо после - летом и осенью - прошла волна пожаров в мастерских у членов
Союза Художников /больше 30!!! - включая "ленинцев"/...
Г.Гум, в письме от 18.2.77, Рим
"Дело" о пожаре в мастерской Жени Рухина, как я слышал, закрыли. Меня по этому
поводу вызывали трижды, кроме того, - вызывали многих, очень многих художников.
Характерно, что вызывали как раз тех, кто Женю знал плохо, или не знал совсем.
Впрочем, об этом здесь писать трудно - я все же хочу, чтобы мое письмо до тебя
дошло.
Илья Левин в письме от 26.8.77, Ленинград
В память Жени и была намечена 1-ая выставка у Петропавловской крепости на 29 мая
/76 г./. Сразу начались репрессии: ночные вызовы в КГБ с предупреждением о
неучастии и угрозами /за Аликом приехали в 12 ночи/, слежка, домашние аресты. У
нас и многих наших друзей квартиры были в течение нескольких дней оцеплены
милицией и дружинниками, сменявшимися каждые 2 часа /
меня поразили необъятные
размеры их персонала/, чтобы художники не могли выйти с работами. Некоторым все
же это удалось. У крепости их сразу же схватили, посадили в милицейские машины и
увезли - Клеверова, Бугрина, Синявина, Леонова, Филимонова, Арефьева и др. Скоро выпустили
всех, кроме Клеверова, над которым состоялся суд. Во время суда, состоявшегося
через несколько дней отсидки, Клеверов потерял сознание, и был в очень тяжелом
состоянии. Говорят, что вызванный врач констатировал отравление. Повторный суд
присудил ему 7 суток.
Через некоторое время художники сообщили властям, что собираются устроить новую,
2-ую выставку у Петропавловской крепости в знак протеста против разогнанной
первой. Опять начались слежки, вызовы, избиения /Арефьев/, аресты от 7 до 15
суток /Арефьев, Синявин, Бугрин, Филимонов, - трое последних объявили
голодовку/, опять блокада квартир художников /у нас пост стоял 1 неделю/. Но
художники решили выставку не проводить, объявив властям, что она состоится. Было
очень эффектно, когда власти в ожидаемый день оцепили территорию Петропавловской
крепости, нагнав войска и милицию, отменили экскурсии, а выставка... не
состоялась.
ИР
Про художников ты знаешь: и про разогнанную выставку у Петропавловки, и про
"концептуальную" выставку там же 12 июня /76 г./ на коей был представлен "ряд
самодвижущихся объектов, как в
форме, так и в штатской одежде"...
И.Левин от 26.8.76, Ленинград
Одновременно с несостоявшейся 2-й выставкой у Петропавловской крепости, дома у
Жени Абезгауза состоялась вторая ленинградская выставка еврейских художников,
объединенных в группу "Алеф". Она продолжалась 10 дней, прошла при огромном
стечении народа, очень успешно. Мерзости со стороны властей ограничились
бессменным дежурством у дома и на лестнице, отключением телефона, натравливанием
соседей, идиотскими придирками.
ИР
Да, еще важный момент: чистка в Горкоме художников, которая проводилась
параллельно событиям, вызовы в военкомат /призыв на сборы И.Иванова, обвинение
мне в нарушении правил учета/, преследование Гуменюка /лишение прописки,
отключение света и газа в мастерской и т.п./, угрозы насильного трудоустройства,
ранение ножом Арефьева на лестнице его дома по выходе из тюрьмы, и много, много
другого.
Параллельно с этим ... разрешение выставки "Алеф" у Абезгауза. Представь себе: у
меня дома стоит пост и меня "ищут", а я преспокойно выставляюсь у Абезгауза -
зрители, стукачи, фотографы, слава, деньги и т.п. До этого, в ночной беседе в
КГБ, между чтением гэбистом стихов Ахматовой, Гумилева и Киплинга, мне было
сказано: "КОЕ-КОМУ мы будем разрешать квартирные
выставки"...
АР
Короче говоря, ВСЁ КОНЧИЛОСЬ. Думаю, надолго. Затем вскоре была история с
надписями, преследование Юлии, окончившееся арестом, но об этом ты знаешь.
АР
Грустно от всего этого и тяжело беспредельно.... Где вы все теперь, милые моему
сердцу святые люди, живые и мертвые? Где тысячные толпы? Где чувство радости и
подъема?
Здесь все другое. Прекрасная, заброшенная Италия, все разрушается,
портится. Никому ни до чего нет дела. Очаровательный и родной Рим, город
детства. Чувство детского счастья и легкости на воскресных безлюдных холмистых
утренних улицах, освещенных по верхам солнцем. Сварливые и наивные /хитрые!/
итальянцы с театром во всем. Заигрывание с коммунизмом, взрывы бомб /полубутафорских,
но с жертвами/. Берсальеры в колпачках с кисточками /Буратино/. Солдатики с
перьями на шляпах, гусары в костюмах 17 в. на улицах... И вдруг /в воображении/
Т-37 на улицах или одноликие китайцы в синей прозодежде... Что они тогда будут
делать со своими перышками, кисточками?
А в Остии премерзкие соплеменники /доллары, дубленки, мили, круглый рынок,
депозит, маклерские, этс./. Или кучка идеалистов, решающих, каковой же быть
завтрашней Росии...
АР
Несколько дней назад приехал Саша Исачев, привез очень много
новых полотен /масло/, написанных в
совсем в новой манере. Эдакий Рембрандт-77. Его работы произвели на меня /повидимому,
не только на меня/ очень сильное впечатление. Просто грандиозное. Ему еще нет двадцати
трех лет и,
на мой взгляд, он обещает стать одним из самых интересных. Эти работы последних
двух лет он еще нигде не выставлял. Приехал сейчас с Наташей и с ребенком. Думает
купить где-нибудь под Ленинградом домик и там жить и работать. Я вспоминаю, как Вы
привели его ко мне три года назад голодного, бездомного, наголо стриженного /он был
в парике/. Впрочем, и сейчас он так далек от благополучия, как я от Вас: нет ни
дома, ни зрителей, ни друзей близких. Но - абсолютная, всепоглощающая и
бескорыстная преданность живописи и поразительная мощь кисти. По манере он ближе
всего, пожалуй, к Геннадиеву, но глубже, больше поисков и чисто юношеское увлечение библейскими сюжетами. Путь Саши Исачева - один из самых поразительных,
которые я встречал в своей жизни.
Из письма Д.Я.Дара от 21.2.77, Ленинград
...Она ослабела, хотя ее и поддерживают уколами, искусственным питанием и даже,
кофием в тюремной больнице, а скоро этап. Кассация, по моему глубокому
убеждению, ничего не дает, разве что отсрочит и укоротит /день тюрьмы за три/
ссылку.
Вот, что ей инкриминировалось, как заведомо ложные измышления, порочащие
советский государственный и общественный строй:
1. Проект альманаха "Мера времени". "...Мы отказываемся от редакторского отбора,
ограничивающего свободу творчества... и т.д." Это - в противоречие "Лепте", и
это - самое "страшное" из всего "Проекта". Мало этого, "Проект" был
целиком /я
знаю!/ составлен Игорем Синявиным. Но раз под ним стоит Юлина подпись - она не
считает себя вправе отказаться от нее и готова нести ответственность за все, что
там написано. Тем более, что лжи там - нет.
2. Ответы на анкету Игоря Синявина. Нет, Кока, он не провокатор, он просто
неумен и недальновиден. ... Ответы Юлии - предел откровенности. И если ее
глубочайшие убеждения порочат
советский строй, то они - убеждения - не могут быть ложными. ... Юлия и в
быту-то врет максимум два раза в год - где ты видел еще такую женщину?!
3. Автобиография Г.Трифонова, написанная Юлией под его диктовку.
На следствии Г.Трифонов показал, что большая часть его автобиографии составлена
Юлией. На суде - что под диктовку. Приговор: "Суд имеет основания доверять
показаниям Трифонова на следствии и не доверять его показаниям на суде."
И все.
И 5 лет ссылки по 3 эпизодам.
Из письма Натальи Гум от 9.2.77, Ленинград
На суде Ю.В. фигурировали 3 документа:
1. Анкета И.Синявина.
2. Проект альманаха "Мера времени". /Составил Синявин!/. /Когда я прочел проект,
я отказался в нем участвовать/. Безобразная демагогия.
3.
Биография Г.Трифонова. Г.Т. налгал все от начала до конца, а Юля только записывала. Затем
заставила расписаться на каждом листе. Уже после ареста Г.Т.
/на этот случай и готовилось/ на всякий поехала к Г.Т. домой и стала сверять с
документами. Обнаружив фальшь, никуда не послала, но оставила у себя... /КГБ:
"Заведомая клевета!"/
Арестовали Юлию Вознесенскую 21 декабря /день рождения Сталина/ - объявила
голодовку.
Судили 29 декабря /день рождения младшего сына - Артура/ и 30 декабря
/образование СССР !!!/
Меня с суда вытащили в ОВИР. Хотели заставить дать показания против Ю.В. Наотрез
отказался /грозили сгноить в лагерях/.
Юлия держалась очень мужественно и красиво. От защиты отказалась. Прокурор
повторил все написано в обвинительном заключении., а Ю.В. блестяще /с
юридической точки/ провела защиту. /Кто был в зале, бурно аплодировали/.
На следующий день. Последнее слово - образец ораторства. Тихо,
величаво, размеренно. Выступала, отвернувшись от суда, прямо в зал, где в первый день было
12 гэбистов, а во второй: 25! Всего зал вмещал 30-32 человека.
Из поэтов были: я, Кривулин и Нестеровский /как ни странно, ибо его потихоньку
начали печатать, и он одно время исчез с "арены"/. Ни Шира, ни Бори, ни /тем
более/ Опупкова не было. Забыл: был еще Дмитриев - молодой, но не без дара.
Судили по 190-прим за заведомо ложные клеветнические измышления - сами
понимаете.
Приговор: 5 лет ссылки.
Голодовку сняла недавно /передавали по Би-Би-Си/: что закончила 7-недельную, в
связи с ухудшением здоровья, а врачи отказываются лечить, если не будет есть...
Из письма Г.Гума от 18.2.77, Рим
Материалы о Юлии Вознесенской были посланы мною в начале января сенаторам
Джексону и Мандейлу, на "Голос Америки" и в журнал "Континент", а также звонил
Андрею Амальрику и Юрию Ольховскому, просил помочь. НИКТО НЕ ОБМОЛВИЛСЯ В ЗАЩИТУ
ЮЛИИ НИ СЛОВОМ. |
