Сейчас трепет. Жалость они чувствуют. Смахнуть слезу о мучениках. О всех умирающих, хотящих, прям помирающих умереть. Участь всех рожденных. Бедная миссис Пюрфой. Надеюсь, что разродилась. Женское лоно потому. Влага женского лона глаз зрел из-под забора ресниц, спокойно, внимая. Смотри подлинная красота глаза когда не говорит. На дальней реке. Медленно, бархатно бьются бюста волны (бьется ее пыш), рост дают алой розе, топят алую розу. Сердца удары ее дых: дых есть жизнь. Гори цветом, девичья краса.
        Но смотри. Ясные звезды меркнут. О роза! Кастилии. Заря. Ха. Лидуэлл. Для него значит не для. Обворожен. Мне нравится это? И отсюда ее видно. Плески пивной пены, штабеля стеклотары, выштопоренные пробки.
        На гладкий торчок пивнасоса положила ладонь Лидия, легко, пухло, к рукам не липнет. Вся охвачена жалостью к стригунку. Туда, сюда: сюда, туда: блестящую головку (она знает его глаза, мои глаза, ее глаза) с жалостью охватили ее пальчики: схватили, захватили, и, нежно касаясь, так медленно и плавно заскользили вниз, твердый прохладный белый форфоровый дрын заторчал в их скользящем кольце.
        Торчащим молотком петухом.
        Тук. Тук. Тук.
        Этот дом я считаю. Аминь. Он яростно заскрежетал зубами. Изменников вешают.
        Аккорды согласились. Очень грустная штука. Но неизбежная.
        Выйти, пока не окончилось. Спасибо, это было божественное. Где моя шляпа. Зайти к ней по пути. Можно оставить Фримэн здесь. Письмо у меня. А если она за? Нет. Топай, топай, топай. Как Кашелл Бойло Конкоро Койло Тисдалл Морис Тисвзялл Фарелл, тооооооопай.
        Ну, мне пора. Уже уходите? Мнпрапока. Блмвстл. Плюмажем во ржи. Блюм встал. Ох. Как от мыла прилипли к заду. Вспотел, небось: музыка. Лосьон, не забыть. Ну пока. Цилиндр. Карточка внутри, да.
        Мимо глухого Пата в проходе, ухом прядавшего, Блюм прошел.
        У Женевских казарм погиб паренек, в Пассаже лежит его тело. Дольная доля! Доли Долорес! Панихидный глас оплакал его дольоресную долю.
 

- 287 -

        Мимо розы, мимо бархатного бюста, мимо ласкавшей руки, мимо помоев, мимо стеклотары, мимо выштопоренных пробок, привечая на ходу, мимо глаз и девичьей красы, бронзы и тусклого золота в глумортени шел Блюм, нежный Блюм, мне так одиноко Блюм.
        Тук. Тук. Тук.
        Молитесь за него, молил бас Долларда. Вы, внимавшие покойно. О покойнике вздох, уроните слезу, народ честной, народ честной. Он был паренек-стригунок.
        Вспугнув ухом к двери припавшего полового стригунка паренька Блюм в фойе отеля "Ормонд" слышал рёв и вопли браво, жирных спин шлепки, топ сапог по полу, полу не половому. Общим хором живей пойлом запить. Хорошо, что успел смыться.
        - Брось, Бен, Саймон Дедалус сказал. Ей-Богу, не хуже, чем когда-либо.
        - Лучше, сказал Томджин Кернан. Подлинно пронизывающее исполнение баллады, клянусь душой и честью.
        - Лаблаш, сказал отец Каули.
        Бен Доллард грузно грочечет к бару, осанну пожал и все розово, тяжкой поступью стопы, подагристые пальцы щелкают кастаньетами в воздухе. Большой Бен Доллард. Биг Бен. Биг Бенбен.
        Ррр.
        И глуботронуты все, Саймон трубит состраданье сиреной носа, все смеясь явили народу Бена Долларда дружными звонкими кликами.
        - Заалел, сказал Джордж Лидуэлл. Мисс Дус розу уложила официальней.
        - Макри Бен, сказал м-р Дедалус, хлопая Бена жирную спинную лопатку. Здоров, как бык, только жировым слоем обложился со всех сторон.
        Рррррссс.
        - Смертный жир, Саймон, Бен Доллард прохрипел. Риччи трещина в лютне одиноко сидел: Голдинг, Коллинс, Уорд. Неуверенно он ждал. Неплаченный Пат тож.
        Тук. Тук. Тук. Тук.
        Мисс Мина Кеннеди приблизила уста к уху первого бокала.
        - М-р Доллард, они мурчали тихо.
        - Доллард, мурчал бокал.
        Первый бок верил: мисс Кеннеди что она: что долл он был: ей доллар: бок.
 

- 288 -

        Он мурчал что он знал имя. То есть знакомо ему это имя. То есть он слыхал имя Доллард, не так ли? Да, Доллард.
        Да, ее уста сказали громче, м-р Доллард. Он чудесно спел эту песню, мурчала Мина. И Последняя роза лета - чудесная песня. Мина любила эту песню. Бокал любил песню которую Мина.
        Последнюю розу доллета покинув Блюм чуял газы крутят вертят в нутре.
        Пучит от сидра: и крепит. Погоди. Почта рядом с Рувеном Дж. шиллинг и восемь пенсов должок. Разделаться. Прошмыгнуть по Греческой улице. Жаль, что обещал придти. Вольнее на воздухе. Музыка. Влияет на нервы. Пивнасос. Рука, что качает колыбель, правит. Бен Хаут. Правит миром.
        Даль. Даль. Даль. Даль.
        Тук. Тук. Тук. Тук.
        По причалу ступал Лионеллеопольд, проказник Генри с письмом для Мэди, со сладостью греха с оборками для Рауля с мадам всех коз шел себе Польди.
        Тук слепец шел стуча посохом по обочине постуком тук тук.
        Каули он ошарашивает себя этим: вроде пьянства. Лучше не стоять на пути, на полпути, пути мужа к сердцу девы. К примеру энтузиасты. Одни уши. Не пропустить бы завитушки скрипичного ключа. Глаза закрыты. Голова кивает в такт. Тронутые. Не смей шелохнуться. Думать строго воспрещается. Все беседы на тему. Трулюлюкают о трелях.
        Все вроде попытки заговорить. Неприятно когда кончается, потому что никогда не знаешь точно. Орган на улице Гардинера. Старый Глинн полета фунтов в год. Странно там на верхотуре наедине с регистрами, педалями, клавишами, копулами. Сидит весь день у органа. Бахает часами, говорит сам с собой или с мехо-дуем. Хрипит сердито, затем визг проклятий (надо бы ваты или чего заткнуть ему нет не надо вскричала она), затем нежданно нежно негаданно маахонький маахонький пууу порыв.
        Пуук! Маахонький порыв пугачом пук. В маахонькой блюмовой.
        - Он? м-р Дедалус сказал, вернувшись с трубкой. Мы с ним были поутру у бедняги Падди дигнама...
        - Господи помилуй душу его.
        - К слову здесь камертон лежит на...

        Тук. Тук. Тук. Тук.
        - У жены его чудный голос. Был, по крайней мере. Что? Лидуэлл спросил.
 

- 289 -

        - О, это наверное настройщик, Лидия сказала Саймонлионелю раз я увидел, позабыл его когда был здесь.

        Слепой он был она сказала Джорджу Лидуэллу два я увидел, и играл так восхитительно. Восхитительный контраст: бронзалид златомин.
        - Кричи! Бен Доллард кричал, наливая. Во весь голос!
        - 'лльдо! крикнул отец Каули.

        Рррррр.
        Кажется, мне нужно...

        Тук. Тук. Тук. Тук. Тук.
        - Очень, м-р Дедалус сказал, пристально уставясь на обезглавленную сардинку.
        Под колпаком лежала на блюде одинокая, последняя сардинка лета. Одиноким блюднем.
        - Очень, уставился он. Например, нижний регистр.

        Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук.
        Блюм шел мимо конторы Барри. Припирает. Потерпи. Пурген если б был. Двадцать четыре адвоката под одной крышей. Вчинить иск. Любите друг друга. Вороха грамот. Г-дам адвокатам Шкуро и Дёру предоставляются полномочия. Голдинг, Коллинс, Уорд.
        Но, например, лабух бацает на барабане. Призвание: играть в оркестре Микки Руни. Интересно, как ему это втемяшилось. Сидит дома после свинины с капустой и вынашивает в себе. Репетирует свою роль. Бум. Бумбум. Клёво его жене. Ослиные шкуры. Лупят их при жизни, бацают по смерти. Бум. Бац. Видимо то что называется яшмак то бишь кисмет. Судьбина.
        Тук. Тук. Подросток, слепец с посохом, пришел постуктуктукивая под окно Дэйли, где дева моря, волосы разметаны (но он не мог увидеть) дымила девой моря (слепой не мог) девой моря с ее прохладным дымком.

        Инструменты. Травинка, ее ладони раковиной, и дуй. Даже расческа и туалетная бумага - можно из них выбить мотив. Молли в своем балахоне, на Западной Ломбардной, волосы распущены. Я думаю, в каждом промысле свои, понимаете? У охотника - рог. Ха. Заторчал? Cloche. Sonnez la! У пастуха дуда. У полицейского свисток. Прочищай! Шестнадцать ноль ноль все в порядке! Отбой! Теперь все потеряно. Барабан? Бумбум. Погоди, я знаю. Городской глашатай, пристав на посылках. Длинный Джон. И мертвого разбудит. Бум. Дигнам. Бедняга именедамине. Бум. Это музыка, я имею в виду это все бум бум бум в ощем-то то что зовут da capo - сначала. Все же можно услышать. Выступаем мы в поход, мы в поход, мы в поход. Бум.

- 290 -

        Прямо позарез. Ффф. Ну а если бы я так на банкете? Всего лишь обычай шах персидский. Выдохнуть мольбу, уронить слезу. И все же надо быть с рождения того, чтоб не понять, что это кавалергард. Весь укутан. Интересно, кто был этот мужик у могилы в коричневом макин. О, местная шлюха!
        Потрепанная шлюха в черной соломенной панамке набекрень шла стекленясь на свету вдоль по причалу в направлении м-ра Блюма. Раз он увидел этот чарующий облик. Да, так. Мне так одиноко. Дождливой ночью в переулке. Рог. У кого за? Огого. У него. Сбилась с маршрута. Что она? Надеюсь, не. Пест! Стирочку для вас. Узнала Молли. Просекла меня. Дородная дама эдакая была с вами в коричневом костюме. Сразу отбило охоту. Договорились о встрече. Зная, что мы никогда, ну почти никогда. Слишком низко, слишком близко к дому, милому дому. Заметила меня, а? Ну и страхолюдина на свету. Рожа как решето. К черту ее! Ну ладно, и ей жить как-то надо. Отвернусь-ка я.

        В витрине антиквариата Лионеля Маркса гордый Генри Лионель Леопольд милый Генри Флауэр искренне ваш м-р Леопольд Блюм узрел канделябр мелодион сочится червивыми мехами. Цена снижена: шесть шиллингов. Можно научиться играть. За бесценок. Пусть только пройдет. Конечно, все дорого, если не нужно. Тем-то продавец и ценен. Всучит то, что хочет продать. Цирюльник продал мне шведскую бритву, которой брил меня. Хотел еще накинуть за сточенность. Сейчас она проходит. Шесть шиллингов.
        Наверное, сидр, или, может, бургундское.
        Близ бронзы вблизи, близ злата вдали чокнулись звенящими бокалами все доблестные и ясноглазые, пред бронзы Лидии искусом последней розы лета, розы Кастилии. Прима Лид, Де, Кау, Кер, Долл, квинта: Лидуэлл, Сай Дедалус, Боб Каули, Кернан и Биг Бен Доллард.
        Тук. Юноша вступил в безлюдный зал "Ормонда". Блюм созерцал доблестного нарисованного героя в витрине Лионеля Маркса. Последние слова Роберта Эммета. Последние семь слов. Мейербер написал.
        - И честной люд, как один
        - Браво, Бен!
        - Подымет с нами свой бокал. Они подняли.
        Чинк. Чунк.
 

- 291 -

        Тук. Невидящий подросток стоял в дверях. Он бронзы не видел. Он злата не видел. Ни Бена, ни Боба, ни Тома, ни Сая, ни Джорджа, ни боков, ни Риччи, ни Пата. Огого. Нет у него. Сольблюм, саль-сольблюм оглядывал последние слова. Тихонько. Когда моя страна займет свое место среди
        Пррпрр
        Должно быть бур.
        Ффф. Уу. Ррпр.
        Народов мира. Ни души позади. Она прошла. Тогда и только тогда. Трамвай. Кран, кран, кран. Вот и случай пред. Подходит. Крандлькранкран. Конечно, это бургундское. Да. Раз, два. Пусть напишут мою. Каракаракаракаракаракаракара. Эпитафию. Я.
        Ппррпффрршшффф.
        Свершил.

        Уточнения и утончения к главе "Сирены"
 

        "Сирены" - это недостающее звено между музыкой и прозой. Как и многие другие писатели и поэты, от Верлена до Хлебникова, Джойс намеревался создать музыкальное произведение с помощью слов. Некоторые критики считают "Сирены" фугой, другие - менее четко очерченным музыкальным произведением.
 

        257

        Увертюра. С начала главы и до слова "Начнем!" идут мотивы, которые встретятся и дальше в тексте. Набоков мог бы сделать такую увертюру к "Лолите", если бы вынес в начало книги те особенно полюбившиеся ему места, вроде шарлоттиного "уотерпруф" или списка учеников класса Лолиты, которые он перечисляет в своем послесловии к роману.

        258

        Бронза... Две официантки, мисс Лидия Дус и мисс Мина Кеннеди, смотрят в окно на проезжающую процессию: вице-короля и сопровождающих его офицеров. Они восхищаются туалетом супруги вице-короля, думают, что один из офицеров заметил мисс Дус и оглянулся на нее.

        259

        Блюмон... Блюм тем временем идет мимо магазинов Муланга, Уайна, Каррола. Он несет взятую для Молли книжку эротического характера "Сладость греха", героиня которой изменяла мужу и все делала для любимого Рауля.
        К ним... Официанткам половой принес чай и надерзил. Официантки сидят и сравнивают материал своих бархатных блузок. Мисс Дус показывает свой загар - она вернулась из отпуска. Они говорят о средствах от загара. Они вспоминают старого хрыча аптекаря. Они видимо, не думают и не говорят о Блюме, хотя Джойс часто вводит тему Блюма.
        Блючей... Блюм идет мимо магазинов Фигаеса и Лоре. Он видит Мадонну, и думает, что для христиан она - бог, или богиня. Это напоминает ему о его походе в музей для проверки, как греки ваяли зад у богинь. Ему так и не удалось разглядеть толком - помешал заговоривший с ним Маллиган, дружок Стивена Дедалуса. Он вспоминает о книжке "Сладость греха".
 

        260

        В пересмешном... Официантки смеются, вспоминая аптекаря, не Блюма!

        261

        Мимо дверей... Блюм думает, что отец его босса по газете и муниципального советника Нанетти, тоже ходил от двери к двери, как и сам Блюм, но он торговал мадоннами и распятиями, и преуспел куда лучше. Блюм вспоминает, что нужно договориться с Нанетти-сыном. Решает пообедать. Близится четыре - час, когда придет Бойлан к Молли и наверняка трахнет ее. Вопреки тому, что считалось лет двадцать назад, сейчас большинство критиков уверены, что до этого Молли не изменяла Блюму.
 

        262

        Официантки отсмеялись. В бар входит Дедалус, отец Стивена. Он болтает с мисс Дус. Девичья краса - цветок, горисвет.
"О Идолорес, краса восточных морей, царица Египта, обратись на запад ко мне (из оперетты "Флородора ) - напевает мисс Дус.
Блюм решает купить бумаги у Дэйли, написать письмо Марте, с которой у него возникла настоящая переписка - она откликнулась на его объявление в газете. Встретиться с ней он, однако, боится.

        263

        Ленеган справляется о Бойлане у официанток, начинает клеиться к мисс Кеннеди.
        Бряк... - Бойлан едет к "Ормонду"

        Ленеган рассказывает Дедалусу, что встретил его сына Стивена в редакции и в пивной. Родильных мук - из Отелло, акт 2, слова Яго. Мисс Дус рассказывает о настройщике, настроившем ф-но.

        Божью кару... тем временем руганулся слепой настройщик, когда на него налетел невнимательный прохожий.

        Ленеган ждет Бойлана, Дедалус бренчит на ф-но.
        Блюм в магазине Дэйли, покупает бумагу, два листа - один про запас, вспоминает, что Марта знает его под именем "Генри Флауэр" ("цветок", а "Блюм" - "цвет"). Ты несчастлив... - из письма Марты. В конверте Марты были цветок и булавка - л дюбви, по примете. Цветок Блюм выбросил, и сейчас задумывается, какой цветок это был и что он значит на"языке цветов". В одном из предыдущих писем Марта предлагала встретиться после мессы. Блюм видит рекламу сигарет "Девы моря". Внезапно он замечает бричку Бойлана, едущего к его Молли. Он думает кинуться за ним следом, забывает заплатить, продавщица ему напоминает, он платит, продавщица улыбается ему. Блюм думает, что и ему еще улыбаются и что на Молли свет клином не сошелся.

        Тем временем мисс Кеннеди читает, Дедалус ударяет в камертон, забытый слепым настройщиком. Он наигрывает песню "Ясные звезды меркнут, заря занялася, жемчужины росы на каждом лепестке... и я с тобой прощаюсь... поцелуй Флоры, сорвись с ее уст... я не смог тебя покинуть, хоть и сказал: прощай, милая, прощай".
        Ленеган заигрывает с официанткой, "Кастильская роза" - название популярной оперы, роза - на груди мисс Дус.
        Бричка остановилась - Бойлан приехал в "Ормонд". Бойлан входит. Ленеган знал, что Бойлан - по пути к Молли. Он встречает Бойлана словами из "Иуды Маккавея" Генделя.
        Блюм подходит к "Ормонду" и видит бричку Бойлана. Блюм не уверен, хочет ли он встретиться с Бойланом, должен ли он предотвратить измену Молли.
        Бойлан заигрывает с официантками и спрашивает, пришли ли результаты бегов. Результаты придут только в четыре, даже позднее, Бойлан ждет, но не дожидается.
 

        266

        Желая избежать встречи с Каули, Блюм встречает Риччи Голдинга и тот зазывает его пообедать в "Ормонде". В то время как Бойлан сидит в баре, Блюм проходит в столовую - видит, но не виден. Ленеган и Бойлан пьют за победу Бунчука, фаворита, на скачках. Бойлан поставил на Бунчука и за себя и за Молли - он не признается, что поставил и за себя. Бунчук, впрочем, не возьмет кубка, как станет известно в следующей главе.
        Мисс Дус называется "прекрасной Египтянкой" - вместо "царицы Эдема", как по песне. То ли Джойс спутал, то ли был такой вариант песни. Обратись на запад ко мне - из той же песни.
        Голдинг и Блюм садятся в столовой поближе к дверям - видеть, слышать. Блюм недоумевает, почему Бойлан еще не с Молли - позабыл? разжигает аппетит?"Я бы не смог" так оттягивать, думает Блюм.

        Ленеган уговаривает мисс Дус шлепнуть подвязкой, изображая бой часов, что она и делает. Бойлан выходит, Ленеган в курсе и шутит -"заторчал?".
        В бар входят "отец" расстрига Каули и Бен Доллард. У Каули - проблемы с домохозяином. Доллард обещает связаться с Длинным - шерифом. Доллард радится за ф-но.
        Бойлан уезжает к Молли - она отдастся ему через несколько минут, как только доедет.
        Дедалус просит спеть дуэт "Любовь и война".

        Мисс Дус огорчена быстрым отъездом Бойлана.
        Каули вспоминает, как однажды он занял костюм у Молли - она давала одежду напрокат. Дедалус грязно шутит - "снимает одеяния".

        Бойлан едет. Блюм заказывает печень с ветчиной. Он вспоминает, как Молли произнесла слово "метемпсихоз" поутру. Книжку Пауля ван Хера она попросила принести -"такое славное имечко". Почки горели поутру на сковородке, хер горит от триппера - этой беды множества дублинцев, хотя и не Блюма.
        Дедалус и прочие вспоминают Молли - Марион Твиди. Отец Молли - старый военный, то ли майор, то ли сержант, а то и вовсе тамбурмажор. Все, сказанное о нем в книге, позволяет толковать его воинские достижения по разному. Молли родилась в Гибралтаре, ее родители - ирландский военный и испанская еврейка Лунита Ларедо (поэтому, может быть, ее и познакомили с Блюмом).

        Тамбурина - район Дублина.
 

        270

        Официантки задумались. Блюм и Голдинг обедают. Бойлан приближается к дому Блюмов. Доллард запел "любовную" часть дуэта, в котором любовник поет (тенор):"Когда любовь охватит мою страстную душу, нипочем мне день завтрашний... нежными поцелуями, блаженными ласками любовники гонят печаль", а солдат (бас) поет в ответ: "Когда война охватит мою страстную душу и т.д. громом пушек солдаты гонят печаль". Отец Каули просит у Долларда спеть "военную" часть дуэта.

        Мисс Кеннеди подала пиво, нашла клиентам в газете, куда ехал вице-король со свитой. Блюм ест и вспоминает тот же эпизод, о котором рассказывал минуту назад Доллард - как тот приходил к Молли одолжить костюм, как Молли обхохоталась. Бас барантон -так Молли называла голос Долларда. "Последнее прости" - "Эпилог" Грига. Бричка едет Блюм думает о том, что Голдинг болен - болезнь почек. Поэтому он на диэте. Голдинг вспоминает арию "Все утрачено". Блюм думает: сейчас все утрачено. Все время наигрывает не его дочери - слова Полония из "Гамлета". Дедалус сомневается в отцовстве Блюма - после смерти сына у Леопольда и Молли осталась одна дочь - Милли.
 

        275

        Дедалус поет арию из оперы "Марта" комп. Флотоу, арию Лионеля из Третьего акта.

        Блюм думает, что женщины любят теноров. Он вспоминает, что Бойлан все время напевает песенку "Мне совсем вскружили голову красотки на взморье", эту песенку ему напомнила его дочь Милли. Какие духи - фраза из письма Марты. Блюм представляет, что будет, когда Бойлан приедет к Молли. И руки схватились - из "Сладости греха".

        Блюм вспоминает письмо Марты: "Красивое имя (Флауэр) у тебя. Я назвала тебя шалунишкой." и думает - надо прекратить переписку. Блюм вспоминает, как он познакомился с Молли у Матта Диллона, в Гибралтаре. Дедалус завершает песню Лионеля Марте.
 

        278

        Блюм думает, что Голдинг восхощается Дедалусом, своим свояком, хотя тот презирает его. Блюм вспоминает похороны Дигнама, на которых он был с утра. Блюм представляет состарившуюся Молли. Блюм просит бумаги и перо у Пата - написать ответ Марте. Для того, чтоб Голдинг не догадался, Блюм делает вид, будто он отвечает на объявление "требуется коммивояжер". Он решает послать ей два с половиной шиллинга, подсчитывает, сколько денег у него осталось после пожертвования семье Дигнама, вспоминает объявление: "Илия грядет", вспоминает песенку "Ах, Мэри потеряла резинку от трусов, не знает, чем удержать", вспоминает, что Марта написала что не любит другой свет, вместо: другой цвет. Каллан, Колмэн - похороненные в тот день дублинцы, их имена Блюм только что прочел в газете. О конкурсе Блюм думал с утра, когда прочитал в уборной победивший на таком регулярном конкурсе рассказ Бьюфоя: в котором была фраза о Мэтчеме. От Бьюфоя его мысль переходит к М-с Пьюрфой, никак не могущей разродиться. Он уже спутал сегодня эти два имени в беседе с м-с Брин, муж которой получил издевательскую открытку "Н.а." - на...
        В розовом саду - этот абзац вводит тему Шекспира, он целиком перенесен из "мыслей Стивена" и прямо с Блюмом не связан. Встретиться с ними - с друзьями покойного Дигнама, чтобы помочь вдове. Блюм предчувствует, что ничего хорошего из этого визита не получится и он прав - см. главу "Циклоп".

        283

        Кто-то стукнул в дверь - Бойлан приехал к Молли.
        Бен Доллард поет песню о "Пареньке-стригунке": ирландском пареньке, собравшемся воевать за свободу Ирландии против англичан. Паренек собрался воевать, но сначала он решил исповедоваться. Он не догадался, что его исповеди внимал английский кавалергард. Лже-поп, узнав о планах паренька, приговорил его к смертной казни. Так начинается "национальная тема" Улисса, которая занимает полторы главы - вторую половину Сирен и Циклопа. Национальный пафос совершенно не задевает Блюма - и Джойса. Блюм озабочен изменой жены, что волнует его куда больше, чем судьба стриженого паренька. Джойс противопоставляет проблему человеческую - национальной, нечеловеческой.
        Крах... - Блюм вспоминает, что Бен Доллард когда-то преуспевал, но затем стал налегать на пиво ("Басс" №1), обанкротился, сейчас живет в доме, содержащемся благотворителями - хозяевами пивного завода "Гиннес". Хозяева пивзаводов сначала довели Долларда до ручки, а потом оказали ему благотворительность.
        Ты сучий выб... - выругался слепой настройщик. Здесь совпадает с исповедью стриженого паренька.
        Она выглядела классно... Блюм вспоминает вечер в театре с Молли.

        Мадам... - так Молли произнесла слово "метемпсихоз"

        Милли молодой студент - молодой студент кадрит Милли, дочь Блюма, о чем она намекнула в полученном им утром письме.

        Нет сына. Руди. - Руди, единственный сын Молли и Блюма, умер в детстве. С его смерти, десять лет назад, начался разлад в доме Блюмов. Блюм думает - может, еще не поздно для него и Молли породить сына.
        Кто боится... - Блюм пародирует фразу националистов (см. Циклоп) "Кто боится говорить о 1891". Напомним, что действие происходит в 1904г. Разят наповал - официантки.
        Ах, эти красотки - из той же песни, что напомнила Милли в своем письме Блюм думает - а что, если Марта подаст на него в суд и его письмо будет оглашено в суде. Он вспоминает, что никогда не подписывался. Только красивым именем Флауэр.
        Богини я не разглядел - есть ли у них третья дыра, во время визита в музей.
        Три дыры все бабы - ср. у совр.изр. драматурга Ханоха Левина: "жопа, а на ней груди".
        Соломон понимал - язык животных по Агаде (легендам в Талмуде). Забавно, что ведущий комментатор Улисса не знал этого и усомнился, откуда Блюму такое.
        Тук. - стучит клюка слепого настройщика, идущего в "Ормонд" забрать забытый камертон. Снова "сучий выблядок" напоминает о нем.

        Горицвет - то же, что и девичья краса.

        Ррр - бушуют газы в кишках Блюма и рвутся наружу.
        Страдающий от газов Блюм идет по улице и видит проститутку, с которой он однажды встретился. Он старается избежать ее - она узнала Молли ("Дородная дама").
        Никогда, ну почти никогда - из оперетты, где моряк клянется никогда не изменять, и на изумленное "никогда?" своих друзей отвечает "почти никогда". Оттуда же и "слишком низко..."

        Блюм отворачивается к витрине магазина, ожидая, пока пройдет шлюха. Тем временем слепой настройщик вступает в "Ормонд".

        Блюм читает последние слова национального героя Ирландии Роберта Эммета (курсивом) и ждет подходящего трамвая - чтобы в его лязге и шуме спокойно пернуть. Пердение Блюма сливается с последними словами Эммета. Этот подлинный апофеоз "национальной темы" у Джойса, бежавшего от ирландского возрождения и независимости и даже ни разу не приехавшего в Ирландию Максимова и С. О'Лжа, многим пришелся не по вкусу. Русскому Блюму пришлось бы поссать на могилу Космодемьянской, Блюму израильскому - пернуть при чтении слов Трумпельдора "Хорошо умереть за свою родину". Набоков не понял этого места, или не захотел понять, и в своих лекциях объясняет его невинной "извращенностью Джойса". Впрочем, Набокову Улисс был где-то противопоказан: он не мог понять, как Блюм может быть героем, да и почему написан "Циклоп".