Джемс Джойс

СИРЕНЫ

(глава из "Улисса")

перевел Исраэль Шамир

Продолжение, см.

   

- 267 -

        Или уловка? Не придет: разжигает аппетит. Я бы не смог. Повремени, повремени. Пат, половой, повременил.
        Сверкающая бронзурь глядит на Пламеннозурьи небесноголубые глаза и галстук,
        - Ну давай, ну! нажимал Ленеган. Никто и не. Он не слыхал.

        - ...поцелуй Флоры, сорвись
        Ввысь, высокая нота, дискантовый перезвон, серебряный.

        Бронздус сливаясь со своей розой волнующей позой, искала цвет и глаза Пламени Бойлана.
        - Ну пожалуйста, пожалуйста.
        Он умолял поверх наплывающих вновь фраз признания.

        - Я не смог тебя покинуть...
        - В дорогой раз, мисс Дус пообещала застенчиво.
        - Нет, сейчас, настаивал Ленеган. Sonnez la cloche! Пожалуйста! Никто не смотрит.
        Она огляделась. Быстро. Мисс Кенн не услы. Резкий изгиб. Два горящих лица следили за ее изгибом.
        Трелируя аккорды слетели с воздуха, отыскали его снова, утраченный аккорд, потеряли, и нашли его, дрожа.
        - Давай! Валяй! Sonnez!
        Наклоняясь, она защипнула складку юбки над коленом. Задержалась. Заводя их пуще, наклоняясь, замерла, с шальными глазами.
        - Sonnez!
        Шлеп. Она отпустила резкой отдачей щипок эластичной подвязки тепшлеп по шлепнутой женщины теплой ляжке.
        - La cloche! воскликнул ликуя Ленеган. Натаскана владельцем. Тут опилок не ищи.
        Она ухмылыбнулась презрительно (хоть плачь! ну не идиоты?), но скользя к свету, скользяще засветилась Бойлану.
        - Вы - квинтэссенция пошлости, сказала скользя она.
        Бойлан глазел, глазел. Склонил к жирным губам кубок, глотанул свой кубчик, засасывая последние жирные сиреневые сироповые капли. Его глаза, как заклятые, следовали за ее скользящей головой,когда та склонилась за стойкой у зеркал, позлащенной арки, сияющей бокалами для имбирного пива, вина и кларета, колючей раковины, где она играла, отражаясь, бронза с бронзой посолнечней.
        Да, близ бронзы.
        - ...Прощай, милая!
        - Я пошел, сказал Бойлан, пылавший нетерпением. Он двиганул кубок лихо прочь, хапнул сдачу.
        - Погоди с глоток, умолял Ленеган, быстро допивая. Я хотел тебе рассказать. Том Рошфорд...
 

- 268 -

        - Гори ты синим пламенем, сказал Пламень Бойлан, уходя.

        Ленеган глотанул на выход.
        - Рог заторчал или что? он сказал. Погоди. Иду.
        Он следовал за спешными скрипящими туфлями, но резво привстал у входа, привечая обличия дородного и сухощавого.
        - Здравствуйте, м-р Доллард!
        - А? Здрась! Здрась! рассеянный бас Бена Долларда ответствовал, отвлекаясь на миг от горестей отца Каули. Он тебя больше не побеспокоит, Боб. Альф Берган замолвит словечко Длинному. Мы еще вкатим этому Иуде Искариоту соломину в ухо.
        Вздыхая, м-р Дедалус прошел сквозь салун, мизинцем теша веко.
        - Хехе, непременно, пребодро затрурулил Бен Доллард. А ну, Саймон, выдай мотивчик. Мы слыхали пианино.
        Лысый Пат, потный половой ждал заказа, "Пауэр" для Риччи. А Блюму? Погодите. Чтобы два раза не гонять. Мозоли. Уже четыре. Как нагрет черный. Ну и нервишки. Отражает (так ли?) жар. Погодите. Сидр. Да, бутылку сидра.
        - С чего бы? м-р Дедалус сказал. Я просто бренчал, Бен.
        - Давай, давай, Бен Доллар кликнул. Прощай, тоска заботы. Пошли, Боб.
        Он гарцует Доллард, дородные клеши, перед ними (держи этого с: хватай его) в салун. Он бухнулзадом Доллард о табурет. Подагрические клешни бухнули по клавишам. Бухие резко застыли.
        Половой Пат в проходе встретил бесчайное золото воротилось. Потный спросил он "Пауэр" и сидра. Бронза у окна следила, бронза вдали.
        Бряк бренчала бричка.
        Блюм слышал бум, легкий шум. Уехал. Легкий всхлип выдохнул Блюм на безмолвный плюмаж блюда цветов. Бренчание. Уехал. Бряк. Слушай.
        - Любовь и войну, Бен, сказал м-р Дедалус. Помянем добром старину.
        Отважные глаза мисс Дус, незамеченные, обратились от перекрестных жалюзей, пораженные солнцесветом. Удрученная (кто знает?), пораженная (разящим светом) она опустила навес скользнувшим шнуром. Она бросила удрученно (почему он так быстро ушел, когда я?) вокруг своей бронзы на стойку бара, где стоял половой с сестрой золотой в неизысканном контрасте, контрасте неизысканном, неразысканном, тяжелую хладную мрачную морезеленую скользящую глубь тени, eau de Nil.

 

 
- 269 -

        - Бедняга Гудвин был тогда тапером, напомнил им отец Каули. Было небольшое разногласие между ним и его роялем "Коллард". Таки было.
        - Вел симпозиум в одиночку, м-р Дедалус сказал. Такого и черт не остановит. Чудаковатый старикан в первичной стадии опьянения.
        - Господи, помнишь, Бен бух Доллард сказал, отворачиваясь от наказанной клавиатуры. Клянусь хвостом, у меня и свадебного костюма не было.
        Они рассмеялись втроем. Свад нет. Все трио рассмеялось. Свадебного костюма нет.
        - Дружище Блюм подвернулся вовремя в ту ночь, м-р Дедалус сказал. Где моя трубка, к слову?
        Он побрел обратно к бару к утраченной аккортрубке. Потный Пат нес двум едокам запить, Риччи и Польди. И отец Каули рассмеялся снова.
        - Я спас положение, Бен, по-моему.
        - Именно, свидетельствовал Бен Доллард. Я помню эти тесные панталоны. Блестящая идея, Боб.
        Отец Каули заалел до блестящих пурпурных мочек. Он спас поло. Тесные пан. Блестя иде.
        - Я слыхал, что он на мели, он сказал. Жена аккомпанировала в кафе "Палас" по субботам за мелкую мзду. И кто это подсказал мне, что она держит этот промысел? Помните? Пришлось искать, где они живут вдоль по всей улице Холлес, пока паренек из Кью не сказал, в каком нумере. Помните?
        Бен помнил, его бодрая будка будировала.
        - Господи, какие были у нее роскошные оперные плащи и прочая бутафория.
        М-р Дедалус брел обратно, трубка в руке.
        - Стиль а-ля площадь Меррион. Бальные наряды, о Господи, придворные туалеты. И денег брать не хотел. Что? Сколько душе угодно широкополых шляп и болеро и мишуры, ей-Богу. Что?
        - Ага, ага, кивнул м-р Дедалус. Миссис Марион Блюм снимает одеяния всех сортов.
        Бреньканье бряцало по причалам. Бойлан несся на тугих шинах. Печень с ветчиной. Пирог с мясом и почками. Есть, сэр. Есть, Пат.
        Миссис Марион мадам всех коз. Что-то горит Пауль ван Хер. Славное имечко у.
        - Как ее звали? Грудастая деваха. Марион...
        - Твиди.
        - Да. Все еще жива?
        - И здорова.
 

- 270 -

        - Она дочь...
        - Дочь полка.
        - Да, в Бога и мать, я помню старого тамбурмажора.
        М-р Дедалус чиркнул, шаркнул, зажег, вдоволь затянулся потом.
        - Ирландка? Не знаю, Богом клянусь. Как она, Саймон? Затянулся, потом прижал, затяжка, крепкая, насыщающая, потрескивающая.
        - Мой щечный мускул... того ... заржавел... ага, вот...она? Ирландочка Молли моя, О.
        Он выпустил едкую плюмажную струю.
        С Гибралтарского утеса... ни ближе, ни дальше.
        Они толпились в глуби океанской тени, золото близ пивнасоса, бронза у мараскина, задумчивы обе две, Мина Кеннеди, с Лисмер террас №4, Тамбурина, Дублин, и Долорес, королева, Идолорес, безмолвствует.
        Пат подал раскрытые блюда. Леопольд ел разрезанную печень. Как указывалось выше, он ел с наслаждением требуху, птичьи желудочки, жареные молоки трески, тем временем Риччи Голдинг, Коллинс и Уорд ел мясо с почками, мясо затем почки, кус за кусом от пирога он ел Блюм ел они ели.
        Блюм с Голдингом, обрученные молчанием, ели. Обеды под стать принцу.
        По Холостяцкому переулку бреньбренькая бричковал на блядки бойкий Пламень Бойлан, холостяк, на солнце, на взводе, лоснящийся круп кобылы галопом, взмахом хлыста, на несущихся шинах, развалившийся, пригревшийся Бойлан баловень, нетерпеливый, страстнопламенный. Рожок. Заторчал? Рог. Заторчал? Тру-ру-жок.
        Покрывая голоса Доллард барабанил в бой, бухая над бомбардирующими аккордами:
        - Когда любовь охватит мою страстную душу...
        Вал Бендушабенджамена наваливался на дрожащие изнемогающие от любви стекла в крышном переплете.
        - Войну! Войну! вскричал отец Каули. Ты - воин.
        - Да, я такой, рассмеялся Бен Воин. Я думал о твоем домохозяине. Любовь или кошелек.
        Он остановился. Он тряхнул огромной бородой, огромный лик над его кретинизмом огромным.
        - Точно, ты бы сломал ей барабанную плеву в ухе, приятель, м-р Дедалус сказал сквозь дымный аромат, с твоим-то прибором.
        В брадатом изобильном смехе Доллард затрясся над клавишами. Сломал бы.

 

 

- 271 -

        - Не говоря уж о другой плеве, добавил отец Каули. Сбавь темп, Бен. Amoroso ma non troppo. Дай-ка мне.
        Мисс Кеннеди подала двум джентльменам бокалы с холодным элем. Она обронила реплику. Действительно, сказал первый джентльмен, прекрасная погода. Они пили прохладный эль. Знает ли она, куда отправился вице-король? И слышала сталькопыт звонкопыт сталезвон. Нет, она, к сожалению, не знала. Но можно посмотреть в газете. Ах, не стоит беспокоиться. Никакого беспокойства. Она взобвилась раскоряченным "Независимым", искала, вице-король, бельведеры ее кудрей покачивались, вице ко. Слишком много беспокойства, сказал первый джентльмен. О ничуть. Как он глянул на. Вице король. Бронза близ злата слышит стальбулат.

        -...мою страстную душу
        Нипочем мне дееень завтрашний.
        В печеночном соусе Блюм растер тертую картошку. Любовь и война кого-то. Коронный номер Бена Долларда. Вечером, когда он прибежал к нам за костюмом. Для какого-то концерта. Панталоны в обтяжку, как кожа на барабане. Музсосиски. Молли обхохоталась, когда он ушел. Бросилась поперек постели и ну верещать и сучить ногами. Все добро его на виду. Ох, клянусь всеми святыми, я ажно взмокла! Ох, женщины в первом ряду! Ох, я никогда так не смеялась! Ну, конечно, это и дает ему бас барантон. Например, евнухи. Интересно, кто играет. Легкая рука. Должно быть Каули. Музыкален. Знает, какая нота написана. Изо рта прет, бедняга. Перестал.
        Мисс Дус, увлекающая, Лидия Дус, поклонилась учтивому поверенному Джорджу Лидуэллу, джентльмену, входящему. Добрый день. Она вверила свою влажную, как у лэди, руку его крепкому пожатию. Да, она вернулась. К той же дребедени.
        - Ваши друзья внутри, м-р Лидуэлл.
        М-р Лидуэлл, учтивый, уверенный, держал лидиладонь.
        Блюм ел печ как излож выше. По крайней мере здесь чисто. Этот тип у "Бертона" с резинкой. Здесь никого: Голдинг и я. Чистые столы, цветы, конверты салфеток. Пат туда-сюда, половой Пат. Нечего делать. И сердито во всем Дуб.
        Снова ф-но. Точно, Каули. Как он присаживается к нему, как будто они вместе, взаимопонимание. Нудные лабухи скребут скрипки, глаза на смычке, пилят виолончель, напоминая зубную боль. Ее высокий затяжной храп. Вечером мы сидели в ложе. Тромбон поддувает, как морж, между актами, другой трубач вытряхивает слюну, свинтив мундштук. Ноги дирижера тоже клеши мешками бряк бряк. Правильно делает, что прячет их.

 

- 272 -

        Бряк бряк бричка бренчит бойко.
        Только арфа. Лучится золотым восхитительным светом. Девушка касается ее. Корма восхитительной. Соус неплох под стать при. Золотая ладья. Эрин. Арфа раз и другой. Прохладные руки. Пик Бен Хоут, рододендроны. Мы их арфы. Я. Он. Стар. Молод.
        - Нет, я не вытяну, дружище, м-р Дедалус сказал скромно, неохотно.
        Настойчиво.
        - Давай, чтоб тебя разразило, заревел Бен Доллард. Пущай вылазит хоть по кусочкам.
        - M'appari, Саймон, отец Каули сказал.
        К намостию прошествовал он немногими шагами, суровый, возносящийся в печали, долгие длани простерты. Хрипло кадык его глотки мягко прохрипел. Мягко пел он пыльной марине: Последнее прости. Мыс, судно, парус над стремниной. Прости. Очаровательная девушка, ее платок развевается под ветром на мысу, ветер вокруг ее.
        Каули пел:
        - M'appari tutti amor:
        Il mio squardo l'incontr...
        Она махнула, не внимая Каули, платком уходящему в море, любимому, ветер, любовь, поспешающий парус, возврат.
        - Продолжай, Саймон.
        - Ах, я уже отплясал свое, Бен... ну...
        М-р Дедалус упокоил трубку возле камертона, и, сев, коснулся послушных клавиш.
        - Нет. Саймон, отец Каули повернулся. Играй как положено. В бемоль.
        Клавиши, послушные, взвились, раскрылись, сбились, признались, растерялись.
        К намостию шествует отец Каули.
        - Сейчас, Саймон. Я саккомпанирую, сказал он. Вставай.
        Мимо ананасной горы Грэхэма Лимона, мимо слона Элвери бричка бряцала. Мясо, почки, печень, пюре, трапеза под стать принцам сидели принцы Блюм и Голдинг. Принцы за трапезой они подняли и выпили "Пауэр" и сидр.
        Самая восхитительная ария для тенора, которую когда-либо сочинили, сказал Риччи: Sonnambula. Он слыхал. Джо Маас пел это однажды. Ах, этот МакГакин! Да. На свой манер. Как мальчик на клиросе. Маас был мальчиком. На мессе. Лирический тенор, если вам угодно. Никогда не забуду этого. Никогда.
 

- 273 -

        Пекущийся Блюм над беспеченной ветчиной видел сжавшиеся черты напряглись. Поясница у. Супочек из почек. Следующим номером нашей программы. Сколько в дудочку ни дуй. Пилюли, диэтические хлебцы, гинею за коробку. Все же отсрочка. И поет тоже: Там среди мертвецов. Подходит по смыслу. Пирог с почками. Сладость. Радости в этом мало. Дешево и сердито. Похоже на него. "Пауэр". Пьет с разбором. Стакан с изъяном, свежая вода "Ватри". Лямзит спички со стойки, чтобы сэкономить. Затем разбазарит суверен на дребедень. А когда нужно - ни копья. Схлопотал отказался заплатить извозчику. Забавные типы.
        Никогда не забудет Риччи этого вечера. До гробовой доски не забудет. Среди кумиров старого Королевского театра с Малюткой Пиком. И когда первая нота.
        Речь застыла на Риччиных устах.
        Сейчас выдаст небылицу. Рапсодии с любым гарниром. Верит собственной лжи. Правда, верит. Чудный лгун. Но память подкачивает.
        - О какой арии идет речь? спросил Леопольд Блюм.
        - Все утрачено.
        Риччи надул губы. Низкой вводной нотой милый леший ухнул все. Дрозд. Жаворонок. Его дыхание птицесладости, хорошие зубы, предмет гордости, засвистали со щемящей тоской. Утрачено. Речи Риччи. Две ноты сразу. Черного дрозда я слышал среди кустов крыжовника. Подхватывая мои мотивы, он перепевал и переиначивал их. Все вновь зов утрачен все. Эхо. Сладость ответа. Как это делается? Сейчас все утрачено. Сетуя он высвистел. Пала, сдалась, утрачена.
        Блюм прямил леопардовым ухом, выпрямил складку салфетки под блюдом. Порядок. Да, я помню. Чудесная ария. Со сна она пришла к нему. Невинность под луной. Все же удержал ее. Смелые, не понимают опасности. Окликнул по имени. Коснулся воды. Бренчит бричка. Слишком поздно. Стремилась уйти. Вот почему. Женщина. Легче остановить море. Да: все утрачено.
        - Прекрасная ария, сказал Блюм утративший Леопольд. Я ее хорошо знаю.
        Никогда в жизни не испытал Риччи Голдинг.
        Он тоже хорошо ее знает. Или чувствует. Все время наигрывает на его дочери. Мудрое дитя своего отца знает, сказал Дедалус. Меня?
        Блюм искоса над беспеченной видел. Лицо всего утраченного. Риччи хват когда-то. Шутки старые заплесневели сейчас. Поводит ухом. Кольцо от салфеток вместо монокля. Сейчас шлет сына с просьбами о помощи. Косой Уолтер, сэр, исполнил, сэр, не беспокоил бы, сэр, но я ожидал поступления денег. Примите извинения.

 

 

- 274 -

        Снова ф-но. Звучит лучше, чем в прошлый раз. Настроили, наверно. Снова прекратили.
        Доллард и Каули все призывали певца не телиться и давать валять.
        - Давай валяй, Саймон.
        - Давай, Саймон.
        - Лэди и джентльмены, я глубоко тронут вашими снисходительными настояниями.
        - Давай, Саймон.
        - Не богат я казной, но коль скоро вы уделите мне толику времени, я спою вам о сокрушенном сердце.
        У колпака с закусками в жалюзийной тени Лидия бронзу и розу с грацией лэди дала и удержала: как в прохладной лягушачьей eau de Nil Мина к бокалам два своих золотых бельведера.
        Наигрывающие аккорды прелюдии стихли. Аккорд затянутый, ожидающий, потащил за собой голос.
        - Раз я увидел этот чарующий облик
        Риччи обернулся.
        - Голос Сая Дедалуса, он сказал.
        Запрокинувшись мозгами, румянец пылает на щеках, они внимали, как облекает чарующей волной кожу члены сердце душу хребет. Блюм дал знак Пату, потный Пат - половой тугой на ухо, отдверить бародверь. Бародверь. Так. Достаточно. Пат, половой, прилипал, песне внимая, затем, что туг на ухо. К двери.
        - Казалось, кручина покинула меня
        Сквозь гул воздуха голос пел им, низок, не дождь, не шуршанье листвы, несходен с голосом струнных, духовых, язычковых, или какихтам цимбалов, касался их смолкших ушей словами, смолкших сердец их каждого его запомненных жизней. Хорошо, хорошо слушать: кручина их обоих каждого их них казалось покинула когда раз они услышали. Когда раз они увидели, утраченный Риччи, Польди, милость красы, услышали от человека, никогда на свете не ожидали бы, ее милосердое любомягкое многолюбое слово.
        Любовь поет: любви давняя щемящая песнь. Блюм смотал медленно эластиковую резинку со своего пакета. Любви давняя щемящая злато. Блюм намотал бухту вокруг четырех вилков, растянул ослабил пальцы и намотал вокруг вдвое, сам треть, in octavo, затянул свой озабоченный натуго.
        - Полон надежд и весь в восхищеньи...
        Тенорам бабы достаются октавами. Увеличивает их выход. К ногам его бросить цветок когда увидаться б ты смог? Мне совсем вскружили. Бренчание весь в восхищении. Цилиндрам ему не петь. Вам совсем вскружили голову. Надушена для него. Какие духи у вашей жены? Я хочу знать. Бряк. Стоп. Стук. Последний взгляд в зеркало всегда перед тем, как она откроет дверь. Передняя. Там? Здрасс? Здравствую. Там. Что? Или? Мятные драже, поцелуйные конфеты в ее сумочке. Да? И руки схватились за роскошные.
 

- 275 -

        Увы! Голос взмыл, вздохнул, измененный: громок, полон, сияет, горд.
        - Но, увы, пустые грезы...
        Дивный тон у него все еще. Воздух Корка и выговор ихний мягче. Дурак! Мог бы загребать ведрами. Поет не те слова. Жену уморил: теперь поет. Но трудно сказать. Только они сами. Если не расколется. Прибереги свое хиляние для набережной. Руки и ноги тоже поют. Пьет. Нервы натянуты. Надо быть трезвенником: пой, не пей. Суп Дженни Линд: отвар, шалфей, сырые яйца, полпинты сливок. Сливки для славы. Нежностью он тек: ток, тихо. Забился вовсю. Вот это дело. А ну давай! хватай! Бой, биение, бьющийся гордо стоящий.
        Слова? Музыка? Нет, то, что за ними.
        Блюм спетлил, распетлил, заузлил, отузлил.
        Блюм. Потоп горячечной чмокчмок подсосекретности втекал в музыкуизнее, в страсти, мрак, сосипоток, вторгаясь. Трогать ее, тереть ее, туркать ее, трахать ее. Так. Поры на расшир расширяются. Так. Счастье чую жар и. Так. Хлынуть через плотины перехлестывающей лавиной. Потоп, лавина, поток, радбой, радплеск. Счас! Язык любви.
        - ...Луч надежды...
        Сияет. Лидия Лидуэллу писк еле слыш так по лэдину муза отпискнула луч надежды.
        Марта это. Совпадение. Как раз собирался написать. Песня Лионеля. Красивое у тебя имя. Не могу продолжать. Примите мой скромный пода. Играй на струнах ее души, кошелька тоже. Она - . Я назвала тебя шалунишкой. И все же имя - Марта. Как странно! Сегодня.
        Голос Лионеля вернулся, притихший, но не усталый. Он вновь пел Риччи Польди Лидии Лидуэллу также пел Пату раскрыт рот слуга служить готов. Раз он увидел этот чарующий облик, раз кручина, казалось, поктнула его, раз взгляд, облик, слово околдовало его Голда Лидуэлла, пленило сердце Пата Блюма.
        Жаль, что лица не видно. Лучше понимаешь. Почему парикмахер у "Драго" всегда смотрит мне в лицо когда я говорю его лицу в зеркале. Все ж здесь лучше слышно, чем в баре, хоть и дальше.
        - И твой прелестный взгляд...

        Первый вечер когда я впервые увидел ее у Матта Диллона в Теренуре.

 

- 276 -

Желтое, черные кружева она одела. "Музыкальные стулья". Мы двое последние. Судьба. За ней. Судьба. Вокруг кружили медленно. Быстро вокруг. Мы двое. Все смотрели. Стоп. Села она. Все вылетевшие смотрели. Губы смеются. Колени желтеют.
        - Околдовал мой взор...
        Пели. Ожидание она спела. Я листал ей ноты. Полный голос духов какие духи у вашей сирени. Грудь я видел, обе полные, в горле рулады. Впервые я увидел. Она поблагодарила меня. Почему она за меня? Судьба. Испанистые глаза. Под яблоней одни патио такой час в старом Мадриде край в тени Долорес тыдолорес. На меня. О прелесть, прельщай!
        - Марта! О Марта!
        Стряхивая слабость вскричал Лионель в горе, криком страсти господствующей, любить вернуться с углубляющими и все же возрастающими аккордами гармонии. Сирым Лионелем вскричал, она должна узнать, должна Марта ощутить. Только ее он ждал. Где? Тут там глянь тут там глянь где. Где-то.
        - При-ди, утраченная!

        при-ди, любимая!
        Одинок. Одна любовь. Одна надежда. Одна утешит меня. Марта, каштон, вернись.
        - При-ди
        Она взмыла, птица, удержалась в выси, чистый быстрый клик, взмыла серебряной державой сиренево взвилась, скорее, выше, и затягивает, слишком долго,
долгое дыхание он дыхание долго жизнь, взмывает вверх, в сверкании, в языках огня, в короне, на эфирное лоно, ввысь, в высокое всеобщее свечение всюду, все взмывает все вокруг обо всем, бесконечностьконечностьконечность.
        - Ко мне!

        Сайопольд!

        Свершил.
        Давай. Хорошо спето. Все хлопали. Она непременно. Придет. Ко мне, к нему, к ней, к вам тоже, мне, нам.

        - Браво! Хлопхлоп. Молодчага, Саймон. Хлопхлипклоп. Бис! Хлоп хлюпхлоп. Прямо набат. Браво, Саймон! Хлопклопхлип. Бис! Бес! сказали, кричали, хлопали все, Бен Доллард, Лидия Дус, Джордж Лидуэлл, Пат, Мина, два джентльмена с двумя бокалами, Каули, первый джент с бок и бронзовая мисс Дус и золотая мисс Мина.
        Щегольские кожаные туфли Пламени Бойлана скрипели на полубара, см. выше. Бренча у памятников сэру Джону Грею, Горацию Однорукому НЕльсону, преподобному отцу Теобальду Мэттью, как было только что указано выше. Галопом, на взводе, на солнце. Cloche. Sonnez la. Cloche. Sonnez la. Тише тянула кобыла вверх по склону у Ротонды, на площади Рутланда. Больно тихо для Бойлана, Пламени Бойлана, пламенное нетерпение погнало кобылу.
        Зазвучье аккордов Каули рассосалось, скончалось в воздухе погустевшем. И Риччи Голдинг пил свой "Пауэр", и Леопольд Блюм свой сидр пил, Лидуэлл свой "Гиннес", второй джентльмен сказал: они бы попросили еще два бокала, если она не возражает. Мисс Кеннеди хмыльно размухнула коралловые уста первому, второму. Она не возражает.
        - Семь суток в каталажке, сказал Бен Доллард, на хлебе и воде. Вот тогда запоешь щеглом.
        Лионель Саймон, певец, смеялся. Отец Боб Каули играл. Мина Кеннеди разомбухнула. Второй джентльмен платил. Том Кернан павлином входил, Лидия, восхищая, восхищалась. Но Блюм пел нем.
 

- 277 -

        Восхищаясь.
        Риччи, восхищаясь, бесконтрально воспевал его дивный голос. Он помнил один вечер, давным-давно. Не забуду тот вечер. Сай пел Бывалоча слава , у Неда Ламберта бывалоча. Господи Боже, никогда в жизни не слыхал он такого фа никогда в жизни тогда изменница, давай расстанемся так ясно и чисто Господи он никогда не слыхал любви не выжить такого звучного голоса спросите Ламберта он подтвердит.
        Голдинг, румянец бьется на его бледном рассказал м-ру Блюму лице о вечере, когда Сай у Неда Ламберта, Дедалус в пивной, пел Бывалоча слава. Он, м-р Блюм, внимал, пока он, Риччи Голдинг, рассказал ему, м-ру Блюму, о вечере, когда он, Риччи, внимал ему, Саю Дедалусу, певшему Бывалоча слава в его, Неда Ламберта, пивной.
        Свояки: родство. Мы никогда не заговариваем при встрече. Трещина в лютне, думаю. Презирает его. Смотри. Он еще пуще восхищается им. Вечера, когда Сай пел. Человеческий голос, две тонкие шелковистые связки. Восхитительно, превыше всего прочего. Голос был плач. Сейчас спокойней.
        Только в тишине чувствуешь что слышишь. Вибрации. Воздух стих.
        Блюм расковал скрещенные руки и ватными пальцами перебрал жидкую жильную струнку. Она загудела, забренчала. Пока Голдинг говорил о голосе Барраклау, пока Том Кернан, взирая в прошлое в своего рода ретроспективном настрое, говорил с внимающим отцом Каули, который играл добровольца который кивал когда он играл. Пока Большой Бен Доллард говорил с закуривавшим Саймоном Дедалусом который слушал когда он курил который курил.
        О утраченная. Все песни об этом. И вновь Блюм натянул свою струну. Жестоко кажется. Дать людям влюбиться, заманить их. Затем разлучить. Смерть. Взрыв. Бах по башке. Ковсемэточертям. Судьба человеческая. Дигнам. Их-х, крутится крысиный хвост! Пять шиллингов я дал. Corpus Paradisum. Коростель кричит: брюхо как у отравленного пса. Сгинул. Они поют. Забыт, я тоже. В один прекрасный день она с. Оставь ее: надоело. Тогда помучится. Заверещит. Большие испанистые глаза затаращатся в никуда. Ее вьювьювьюдлиньвьющиеся волосы не собраны в убо: ре.

 
 

- 278 -

        Но когда слишком счастлив - скучно. Он натянул сильнее, сильнее. Ты несчастлив в своем? Бреньк. Она щелкнула. Бренчка на Дорсет стрит. Мисс Дус отвела бархатной рукой, упрекая, довольна:
        - И вполовину слишком жирно будет, сказала она, пока мы короче не познакомимся.
        Джордж Лидуэлл сказал ей честно-благородно: но она не поверила. Первый джентльмен сказал Мине что так оно. Она спросила его неужто оно так. И второй бок сказал ей так. Что так оно.
        Мисс Дус, мисс Лидия, не поверила: мисс Кеннеди, Мина, не поверила? Джордж Лидуэлл, нет: Мисс ду не по: первый, первый: джент с бок: верит нет, нет: не верит, мисс Кенн: Лидлидиауэлл: бок.
        Лучше здесь и написать. Перья на почте изжеваны и мяты.
        Потный Лат по знаку ошую стал. Пера и чернил. Пошел. Пресс. Пошел. Пресс-папье. Он слыхал, глухой Пат.
        - Да, сказал м-р Блюм, тоньше терзая витую струну. Несомненно. Нескольких строк хватит. Мой подарок. Вся эта итальянская музыка такая цветистая. Кто сочинил это? Знаешь имя - лучше понимаешь. Вынуть лист бумаги, конверт: естественно, равнодушно. Это столь характерно.
        - Какого числа опера, Голдинг спросил.
        - Не знаю, сказал м-рБлюм.
        Именно числа. Вся музыка, если призадуматься. Два умножить на два разделить пополам получится дважды один. Вибрации: вот что звуки. Один плюс два плюс шесть будет семь. Делай что хочешь, жонглируя числами. Всегда докажешь, что то равно этому, симметрия кладбищенской ограды. Он не замечает моего траура. Малодушие: о потрохе печется. Музматематика. А думаешь, что внимаешь музыке сфер. А если, предположим, сказать: Марта, шестью девять минус икс равно тридцати пяти тысячам. Получится довольно плоско. Это из-за звуков так.
        К примеру сейчас он наяривает, импровизирует. Может быть все что угодно, пока не услышишь слов. Приходится вслушиваться изо всех сил. Трудно. Поначалу в порядке, затем слышишь сбивается: теряешься чуток. Как в мешках через бочки, сквозь колючую проволоку: бег с препятствиями. Такт в куплетах - всё. Смотря по настроению. Но всегда приятно послушать. Кроме гамм когда девочки учатся. Две сразу, дверь в дверь. Изобрели б для этого муляж, ф-но без звуков. Blumenlied я купил ей. То же имя. Медленно играла это девчушка, вечером, когда я вернулся, девчушка. Двери конюшни на улице Сесилии. Милли нет слуха. Странно, потому что у нас у обоих я имею в виду.
        Глухой потный Пат принес довольно плоский пресс, поднос. Шут Пат тушь перо принес довольно плоский пресс папье. Пат убрат нож вилку блюдо тарелку. Пат обрат но ушел.
 

- 279 -

        Только этот язык, м-р Дедалус сказал Бену. Он в детстве слыхал их в Колоколло, Крестпорт, Колоколло, распевающих свои баркаролы. В порту Куинстауна полно итальянских судов. Гуляют, сечешь, Бен, в лунном свету в своих землетрясных шляпах. Сливаются голоса. Боже, какая музыка, Бен. В детстве слыхал. Крест Колоколло порт лункаролы.
        Кислую трубку отняв щитком ладонь у губ трубил лунсвет ночьзов зычный вблизи, зов вдали, отзыв.
        Вниз по краю трубки Фримена несся Блюмов сглаз, рыская, где это я видел. Каллан, Коулмэн, Дигнам Патрик. Эй-хо! Эй-эй! Фосет. Ага! Как раз увидел.
        Надеюсь, что он не увидел, дошлая крыса. Он держал, расправив, свой Фримэн. Сейчас не увидит. Не забыть писать е на греческий лад. Блюм макнул. Блю мур: Дорогой сэр. Дорогой Генри писал: Дорогая мэди. Ваш пись и цвет. Черт куда сунул? Эт карм или друг? Абс. невозмож. Почеркнуть невозмож. Написать сегодня.
        Скучища всё. Скучая Блюм бубнил нежно я просто задумавшимися пальцами по плоскому прессу что Пат принес.
        Валяй. Что я имею в виду. Нет, изменить хвостики е. Примите мой скромный подар прилаг. Попросить ее не отве. Стоп. Пять Диг. Здесь около двух. Пенни на чай. Илия гря. Семь для Дэйви Бирна. Около восьми. Скажем, полкроны. Мой скромный подар: почперевод на два с половиной. Напиши мне длинное. Ты презираешь? Бричка, торчит? В восторге. Почему ты назвала шалуном? Ты тоже шалишь? Ах, Мэри потеряла резинку от. Пока. Да, да, скажу тебе. Хочу. Чем удержать. Выбрать другой. Другой свет, написала она, вместо цвет. Мое терпение сякнет. Чем удержать. Вы должны поверить. Верьте. Круж. Это. Чистая. Правда.
        Глупости что я пишу? Мужья не. Это от женитьбы, от жен. Потому что я не с. Положим. Но как? Ей надо. Молодится. Если она докопается. Карточка за лентой шля. Нет, не рассказывать. Лишь причинит муки. Что глаз не видит. Женщина. Два сапога пара.
        Наемный экипаж номер триста двадцать четыре, кучер Бартон Джеймс, проживающий на авеню Гармонии №1, Доннибрук, в котором сидел пассажир, молодой человек, модно одетый в костюм фиолетового саржа, сшитый Джорджем Робертом Мессиейсом, закройщиком и портным, Райская набережная №5, в шикарной шляпе, приобретенной у Джона Пласто, Б. Брунсвикская улица, шляпника. А? Это бренчка бренчит и бричкует. Яркими трубами Агендата у "Свинины" Длугача рысью пошла борзозадая кобыла.
 

- 280 -

        - Ответ на объявление? зоркого Риччи глаза спросили Блюма.
        - Да, сказал м-р Блюм. Коммивояжер. Попусту, надо думать.
        Блюм мурчал: характеристики. Но Генри писал: это заводит меня. Ты знаешь, как. В спешке. Генри. Греческие е. Стоит приписать P.s. Что он сейчас наигрывает? Импровизирует. Интермеццо. Р.;3. там пам пам. Как ты меня нак? Накажешь меня? Юбка сбилась хлопает, шлепнуть по. Скажи я хочу. Знать. О. Иначе бы не спрашивал. Ла ла ре. Тянется грустно минорно. Почему минор грустно? Подпись Г. Они любят грустный конец. P.P.s. Ла ла ла ре. Сегодня мне так грустно. Ла ре. Так одиноко. До. Он живо пропакнул патовой промакашкой. Конв. адрес. Просто выписать из газеты. Мурчал: Каллан, Колмэн и Ко. Генри писал:

                Мисс Марта Клиффорд

                до востребования

                почтамт,

                Дельфинов переулок, Дублин
        Промакнуть тем же местом, чтоб не смог прочесть. Вот так. Идея рассказа на конкурс. Детектив прочел на промакашке. Гонорар: гинея за столбец. Мэтчем часто вспоминал смеющуюся чаровницу. Бедная миссис Пьюрфой. Н.а. : на.
        Слишком поэтично это насчет музыки. Музыка навеяла. Чары музыки, сказал Шекспир. Цитаты на каждый день в году. Быть или не быть. Мудрость на вес и поштучно.
        В розовом саду Джерарда на Феттер Лэйн он гуляет, седина в каштане волос. Жизнь всего одна. Тело всего одно. Но не мешкай! Твори!
        Вот и сделано. Купон почтперевода. Почта неподалеку. Пойти сейчас. Хватит. У Барни Кирнана я обещал встретиться с ними. Неприятное дельце. Дом скорби. Пойти. Пат! Не слышит. Глухая тетеря.
        Коляска уже почти там. Говорит. Говорит. Пат! Не слышит. Складывает салфетки. Набегается, небось, за день. Пририсовать ему глаза-нос-рот на затылке и его будет два. Что бы им еще не спеть. Все же отвлекает. Лысый Пат половой конвертом складывал салфетки. Пат-половой, что туг на ухо. Пат - половой, что подает, пока поддаешь. Хе хе хе хе. Подает, пока поддаешь. Хе хе. Половой что. Хе хе хе хе. Подает пока поддаешь. Пока поддаешь если даешь,он подаст то, что даст. Хе хе хе хе. Ха. Официальный официант. Подает пока поддаешь.
 

- 281 -

        Дус счас. Дус Лидия. Бронза и роза.
        Изумительно, просто изумительно провела она отпуск. И гляньте, какую чудную раковину она привезла.
        К пределам бара к нему легко поднесла она колючий витой морской рог, чтоб он, Джордж Лидуэлл, поверенный, мог внять.
        - Послушайте! велела она.
        Под джинного каления слова Тома Кернана аккомпанист легче плел звуки. Подлинный факт. Как Уолтер Банти утратил голос. Да, сэр, муж схватил его прямо за горло. Негодяй, сказал он, больше ты у меня серенад не попоешь. Да сэр Том. Боб Каули плел. Тенорам бабы дос. Каули откинулся. Ах, сейчас он слышит, она прижала к его уху. Слушай! Он слышит. Чудесно. Она прижала к своему уху и в процеженном свете бледное золото контрастом скользнуло. Чтоб слышать.
        Тук.
        Блюм сквозь дверь бара видел раковину, прижатую к их ушам. Он слышал невнятнее, чем они слышали, сперва прижимая себе, потом друг дружке, внимали плеску волн, громкому безмолвному гуду.
        Бронза уставшего золота, вблизи, вдали, оне внимали. Ее ухо тоже раковина, мочка выглядывает. Была на пляже. Ах, эти красотки у моря. Так дубят кожу. Смазали бы кремом сперва чтоб загореть. Гренки с маслом. О и не забыть лосьон. Сыпь у рта.
        Мне совсем вскружили. Волосами оплела: раковина и водоросли. Почему они прячут уши под водорослями волос? А турчанки рот, почему? Ее глаза под завесой, паранджой. Пробраться внутрь. В пещеру. Посторонним вход воспрещен. Море они думают они слышат. Пение. Гул. Это кровь. Гудит в ухе иногда. Что же, и это море. Лейкоцитовы острова.
        И впрямь, чудесно. Так отчетливо. Снова. Джордж Лидуэлл прижал ее напев, внимая: затем положил ее бережно.
        - О чем поют бурные волны? спросил он ее, улыбнулся.

        Чаруя безмолвной урыбкой Лидия Лидуэллу улыбнулась.

        Тук.
        У Ларри О'Рурка, у Ларри, лихого Ларри О' Бойлан прянул и Бойлан свернул.
 

- 282 -

        От позабытой ракушки мисс Мина скользнула к поджидавшему ее бокалу. Нет, она не томилась от одиночества, лукаво головка мисс Дус поведала м-ру Лидуэллу. Прогулки у моря в лунном свету. Нет, не в одиночестве. С кем? Она достойно ответила: с кавалером.
        Мерцающие пальцы Боба Каули снова заерзали дискантом. У домохозяина преимущества. Отсрочку. Длинный Джон. Большой Бен. Легко он заиграл легкую звонкую ясную плясовую для легконогих дам, лукавых и улыбающихся, и их галантных кавалеров. Раз: раз, раз, раз: два, раз, три, четыре.
        Море, ветер, листья, гром, воды, коровы мычат, конская ярмарка, петухи, куры не кукарекают, змеи шипят. Повсюду музыка. Дверь Ратледжа: скришит и-и-и. Нет, это шум. Минуэт из Дон Жуана он сейчас играет. Придворные туалеты всех сортов в залах замка пляшут. Убожество. Крестьяне под стенами. Зеленые с голодухи лица, уминают лопухи. Как мило.
        Гляди: гляди, гляди, гляди, гляди, гляди: гляди на нас.
        Вот это радостная, я понимаю. Никогда не написал такого. Почему? Моя радость - другая радость. Но обе - радости. Да, несомненно, радость. Уже сама мудрость показывает, что ты. Часто думаешь, что она хандрит, пока не зачирикает. Тогда понимаешь.
        Саквояж МакКоя. Моя супруга и ваша супруга. Кот верещит. Будто шелк рвут. Когда она говорит, будто меха хлопают. Не выдерживают паузы, как мужчины. В голосах у них тоже - пустоты. Заполни меня. Я тепла, темна, доступна. Молли в quis est homo: Меркаданте. Ухом к стене прислушиваюсь. Ищу бабу чтоб без булды.
        Бряк бреньк бричка стала. Щегольская кожаная туфля щеголя Бойлана нески лазурные стрелки легко ступила на землю.
        О глянь, мы такие! Камерная музыка. Мог бы скаламбурить. Вот о такой музыке думается, когда она. Акустика, вот что. Перезвон. От пустой бочки больше шуму. Вследствие акустики резонанс соответственно меняется, так как вес воды равен закону падающей воды. Как эти рапсодии Листа, венгерские, с цыганистыми глазами. Жемчуга. Капли. Дождь. Тра ля ли ли лю лю. Пссс. Сейчас. Может быть, сейчас. Прежде.
        Кто-то стукнул в дверь, кто-то трахнул трах, Пауль Ван Хер трахнул в дверь зычным торчащим молотком петухом охеревшим кука-реком кукукарекком. Кракрак.
        Тук.
        - Qui sdegno, Бен, сказал отец Каули.
        - Нет, Бен, Том Кернан вмешался. Паренька-стригунка, напев родимых гор.
 

- 283 -

        - Ага, давай, Бен, м-р Дедалус сказал. Народ честной.
        - Давай, давай, они умоляли разом.
        Пойду. Сюда, Пат, вернись. Поди сюда. Пришел, пришел, не мешкал, пришел, ко мне. Сколько?

        - В каком ключе?
        - Фа диез мажор, Бен Доллард сказал.
        Выпущенные когти Боба Каули терзали черные глухозвучные струны.
        Надо идти принц Блюм сказал Риччи принцу. Нет, Риччи сказал. Да, надо.

 

 
        Деньги раздобыл. Пустился во все тяжкие. Лько? Слуховидит губоречь. Один и девять. Пенни возьмите себе. Вот. Дай ему два пенса на чай. Глухой, вспотевший. Но может и у него жена, семья, ждут, пока жаждущий Патти не придет домой. Хе хе хе хе. Глухарь жаждет, пока они ждут.
        Жди. Внемли. Звуки мрак. Заупокойкойкойные. Низкие. В пещере во мраке средиземья. Вкрапления руды. Музамородки.
Голос мрачной поры, нелюбви, земной тяготы, гробовой, степенный, спустился, полон боли, пришел издалека, с косматых гор, воззвал к честному народу. Духовника зовет он, ему расскажет все.
        Тук .
        Голос Бена Долларда барантон. Дует, что есть мочи, скажем. Клик обожженных, безлюдных, безлунных, безжённых болот. Крах. Поставщиком товаров для судов был он когда-то. Помню: смоленые канаты, корабельные фонари. Залетел на десять тысяч фунтов. Сейчас в коммуналке Гиннеса. Каморка номер такой-то. Номер Один "Басс" довел его.
        Священник у себя. Служка лже-попа зовет его войти. Входи. Святой отец. Витые завитушки аккордов.
        Губят людей. Жизни рушат. Затем строят им каморки век доживать. Баю бай. Ляг, усни. Ляг, дог. Дог сдох.
        Тревожный глас торжественной тревоги поведал им, что юноша вступил в безлюдный зал, поведал им, как торжественно звенела его поступь, поведал им об угрюмом покое, о духовнике в рясе.
        Добрый малый. Чуток рехнулся. Думает, что разгадал ребус поэтов в "Разгадке". Мы вручаем вам хрустящую ассигнацию. Птица на яйцах в гнезде. Слово о последнем министреле, он думал это. Ка пробел тэ домашнее животное. Бэ черта гэ бесстрашный мореплаватель. Хороший голос у него все же. Еще не евнух со всеми своими причиндалами.
 

- 284 -

        Чу. Блюм слушал. Риччи Голдинг слушал. И у дверей глухой Пат, потный Пат, очаёванный Пат зачарованно слушал.
        Аккорды долдонили медленнее.
        Зов кручины и угрызенья возник, медленный, вычурный, трепетный. Покаянная борода Бена исповедалась: In Nomine Domini, во имя Господа. Он преклонил колена. Он ударил себя в грудь, каясь: mea culpa.
        Снова латынь. Держит их, как дёготь птичку. Поп с причастием, corpus Christi, для баб. Мужик в морге, гроб или гриб, корпусимени. Интересно, где сейчас эта крыса. Скребется.
        Тук.
        Они слушали: бокалы и мисс Кеннеди, Джордж Лидуэлл дуэлли звуков веком внемля, полногрудый бархат, Кернан, Сай.
        Саданул сиротливо горестный глас. Грехи его. С пасхи трижды сквернословил. Ты сучий выб. Вместо мессы пошел играть. Однажды мимо погоста прошел и за матери упокой не помолился. Паренек. Стриженый паренек. Паренек-стригунок.
        Бронза внемля у пивнасоса, взор вперила вдаль. Задушевно. И невдомек что я. Молли большой спец заметить если секут.
        Бронза вперила взор вдаль, вбок. Зеркало там. Это выигрышная поза? Они всегда знают. Стук в дверь. Последний шанс прихорошиться.
        Кукхеррекуку.
        Что они думают, когда слушают музыку? Так ловят гремучих змей. Вечер, когда Майкл Ганн дал нам ложу. Настройка. Персидскому шаху это больше всего полюбилось. Напомнило о доме, милом доме. Высморкался в штору, вдобавок. Обычай у них такой, может.
        И это музыка. Не так худо, как слышится. Труби, трубодур. Хочешь, в медный хобот дуй, все равно. Контрабасам не дать контры, бока расфалованы. Гобои мычат коровами. Рояль разинутым крокодилом чаррры музыки. Гобой рифмуется с тобой.
        Она выглядела классно. Свое шафранное платье она надела, с декольте, буфера все на виду. Гвоздикой ее дыханье было всегда в театре, когда наклонялась спросить. Рассказал ей, что говорил Спиноза в книге у папы. Бедняга! Загипнотизирована, слушала. Глазищи вот такие. Склонилась. Чувак из бельэтажа пялился на нее в бинокль что было мочи. Красу музыки нужно слушать дважды. Природа женщина полвзгляда. Господь сотворил мир, человек - ритм. Мадам всех коз. Философия. Ко всем камням!
 

- 285 -

        Все кануло. Все сгинули. При осаде Росса отец его, у Гори все братья пали. К Уэксфорду, мы ребята из Уэксфорда, он спешит. Последний в своем роду-племени.
        Я тоже последний в своем роду. Милли молодой студент. Может моя вина. Нет сына. Руди. Сейчас уже поздно. Или не? Если не? Если все еще?
        Злобы не ведал он.
        Злоба. Любовь. Слова. Руди. Скоро я старый.
        Большой Бен голос развернул вовсю. Мощный голос, Риччи Голдинг сказал, румянец бьется на его бледном, Блюму, скоро старому, но когда был молод.
        Сейчас пора Ирландии. Моя страна превыше короля. Она слушает. Кто боится говорить о тысяча девятьсот четвертом? Пора отваливать. Нагляделся.
        - Благослови меня, отче, Доллард-стригунок возрыдал. Благослови меня в путь.
        Тук.
        Блюм смотрел, неблагословенный в путь. Разят наповал: на восемнадцать шиллингов в неделю. Мужики ужо раскошелятся. Как ракушку вычистят. Не дремли, капитан. Ах, эти красотки на взморье. У печальных волн морских. Роман хористки. Письма зачитывают за нарушение обещания. Цыпленочку от ее Пупсика. Смех в зале суда. Генри. Я никогда не подписывался. Красивое имя у тебя.
        Глубже тонула музыка, голос и слова. Затем ускорилась. Лже-поп прянул солдатом из сутаны. Кавалергард. Они знают ее наизусть. Им бы потрепетать. Кавалер.
        Тук. Тук.
        Трепеща, она внимала, склонясь в сочувствии, чтоб слышать.
        Пустое лицо. Целка, надо думать: или только фалованная. Написать на нем: пустой лист. Если не, что станет с ними. Упадок, отчаяние. Сохраняет им молодость. Даже восхищаются собой. Смотри. Играй на ней. Дуй ей в губы. Тело белой женщины, живая флейта. Дуди нежнее. Громче. Три дыры все бабы. Богини я не разглядел. Этого им хочется: не слишком церемониться. Поэтому ему они и обламываются. Наглость города берет, мошна силу ломит. Взгляд на взгляд: песня без слов. Молли шарманщика. Она поняла он сказал, что обезьянка больна. Или потому что похоже на испанский. Животных тоже можно понять. Соломон понимал. Природный талант.
        Чревовещает. Мои уста закрыты. Думай живот. Что?
 

- 286 -

        Хочешь? Ты? Я. Хочу. Тебя.
        С грубой яростью хрипло ругнулся кавалергард. Раздулся, как апоплексический, сучий выблядок. Хорошая была мысль, паренек, придти сюда. Час тебе осталось жить, твой последний.
        Тук. Тук.

 

 

 

 

 

 
назад
дальше
   

Публикуется по изданию:

Константин К. Кузьминский и Григорий Л. Ковалев. "Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны

в 5 томах"

THE BLUE LAGOON ANTOLOGY OF MODERN RUSSIAN POETRY by K.Kuzminsky & G.Kovalev.

Oriental Research Partners. Newtonville, Mass.

Электронная публикация: avk, 2006

   

   

у

АНТОЛОГИЯ НОВЕЙШЕЙ   РУССКОЙ ПОЭЗИИ

ГОЛУБОЙ

ЛАГУНЫ

 
 

том 3А 

 

к содержанию

на первую страницу

гостевая книга