По улице бежала курица. За ней гнались евреи. Они хотели отрезать ей
голову. Курица это знала, но надеяться ей было не на что: пустынная
бруклинская улица вела к реке. Там, прижатую к водной преграде , ее
бы и зарезал шайхет местной синагоги.
Но тут распахнулись двери одного из домов, и курицу втащили внутрь.
Она была спасена так же внезапно и неоправданно, как героиня плохого
вестерна. В Некрасовке появился еще один жилец.
Лет
шесть-семь назад в одном иэ самых мрачных районов Нью-Йорка купили
дом муж и жена Некрасовы. Дом этот больше походил на трущобу. Даже
пол там, кажется, был земляным.
На новоселье пришел веселый седовласый отец Викторин и освятил новое
владение Некрасовых. Уже тогда стало ясно,
что в жизнь эмигрантского Нью-Йорка вошла еще одна фантасмагория.
Некрасовы, хоть и художники, но люди мастеровые и практичные.
Они пристроили к дому баню, кое-что починили, кое-что прикупили, и
вскоре их невзрачное жилище обросло пристройками, сарайчиками,
подвалами и двориками.
Постепенно сюда перебрались представители эмигрантской
художественной интеллигенции, выгнанные из своих квартир за неуплату
и антисанитарию. Сейчас здесь живет множество легендарных людей —
скульптор по напряженному металлу Соханевич, который переплыл Черное
море на резиновой лодке, знаменитый конструктор сверкающих пиджаков
Худяков, крестный отец российской поэзии Кузьминский и многие
другие.
Кроме людей, в Некрасовке живут и животные. Одних борзых— то ли две,
то ли три, то ли даже четыре штуки.. Кстати, эпизод с курицей имел
характерное продолжение. После того, как ее спасли от евреев, курица
заскучала. Она не привыкла к одиночеству. Обитатели Некрасовки
решили помочь ей обзавестись семьей и купили петуха. По неопытности
в сельском хозяйстве вместо петуха купили еще одну курицу. Семьи не
получилось, и пришлось приобрести новую особь. На этот раз уже
определенна мужского пола. Теперь в Некрасовке целый птичий двор.
Курицы гуляют по крыше среди подсолнухов, которые специально
посадили, чтоб птицы не тосковали по природе.
С появлением в Некрасовке Кузьминского жизнь колонии приобрела
определенный статус. Он присвоил своему жилью название "Подвал" и
стал устраивать выставки русских художников. На эти вернисажи
съезжается, как говорили раньше, весь эмигрантский Нью-Йорк. Гости
бегло смотрят картины, осторожно перешагивая черва длинных борзых,
пьют водку и жадно общаются. Засиживаются в подвале буквально до
петухов.
Некрасовка стала столицей русской богемы в изгнании. Все двуногие,
четвероногие и пернатые обитатели этого Ноева ковчега чувствуют себя
прекрасно, жизнь кипит, хотя денег, естественно, нет.