Из архива А.Очеретянского


На днях мне понадобилась книга, одна из тех которые я привез с собой из России, и еще ни разу не открывал. Открыв книгу, я тотчас наткнулся на пожелтевший лист бумаги в клетку со стихотворением не то Приголкиной, не то Пригубкиной /разобрать мне так и не удалось, сколько не пытался/. А вот имя ее помню отчетливо. Лицо ее, одежда и фигура были не из запоминающихся, таких тысячи. Подойдя ко мне в вокзальном буфете /дело было в Киеве/ представилась просто: "Настасия буду. Имя твое мне без нужды. Стихи пишешь. Вижу. Вот возьми мое, неоконченное, утрешнее. Кончать не буду. Может и пустишь когда за свое. А то зальюсь и потеряю. Жалко." Cказала, повернулась и пошла. А я с этим листочком стоять остался словно баран перед новыми воротами с писанной торбой. Такая история. Короткая.
 

Мчится поезд поездок

И эк самашедший

Машинист та мой санок

Матку превзошедший.
 

Я за то об нем пеклась

Был он свеж и новый

Как вареное яйцо

К завтраку готовый.
 

Пролежал как мно-ого лет

На складу товарном

Стал потасканный штиблет

Скот неблагодарный.
 

Стольки скольки подлецу

Минуло годочков

Всяк хула ему к лицу

И без проволочков.
 

Мать забыть ублюдок мать

Знала б - не рожала
. . . . . . . . . . . . . . .

Жопу мыла ему ссать ночью провожала

это ж надо ж чтобы так
. . . . . . . . . . . . . . .

ссукими сынами . . .

. . . . . . . . . . . . . . .

 
Ейный из живота дух
        вычистила б живо.
И жила б сибе сичас
        трезво и красиво.
 

 


 

Автограф А.ОЧЕРЕТЯНСКОГО /по памяти/

 

Борис Морковский
 
Борис МОрковский


 

Мой доверчивый палисад

Разговорчивый мой подоконник

Может впрямь то что я написал

Не нуждается в посторонних

Пусть пишу не так не о том

Я поэт и я не на параде

Я-то знаю каким трудом

Достаются эти тетради

Не тревожься моя душа

Нам ли думать с тобой о славе

Только как это не дышать

Только кто же меня заставит
 

 

 

* * *

 

Асфальт полосатый как зебра
Лежит под моими ногами
В окурках плевках поцелуях
Печальный и серый асфальт
Куда-то торопятся люди
Похожие на осьминогов

Дятлов тюленей и прочих
Известных природе животных

А больше всего на людей

Спешащих по важному делу

По важному делу? Я тоже

Спешу по какому-то делу

Листаю дома и кварталы

Гуськом словно гуси трамваи

Ползут по наскучившим рельсам

И каждый имеет свой номер

Свое назначенье маршрут

А я не имею маршрута

И цель исчезает в тумане

Густом и прохладном как пиво

А небо похоже на купол

Огромного светлого цирка
Оно в облаках как в сметане

Оно как большое окно

Но небо лишь небо не больше

И люди лишь люди не больше

Гуськом словно гуси трамваи

Ползут по наскучившим рельсам

И каждый имеет свой номер

Свое назначенье маршрут
 

 

 

* * *

 

Эти давние запахи

Эти губы припухшие

И упавшие запонки

Как у древних оружие

И метель что за окнами

Обрастает сугробами

Эти губы припухшие

Разомкнулись и прокляли

Пусть навалится мамонтом

Ночь немыслимо-нежная

Все равно мы обмануты

Все равно без надежды мы

И свеча догоревшая

И вино недопитое

Вы красивая прежняя

Только больно обидно ведь

Только больно обидно ведь

Или мне просто кажется

Две большие жемчужины

По щекам Вашим катятся

Под уставшие запахи

Дорогие ненужные

И упавшие запонки

Две большие

Жемчужины
 

1970- е гг.
 

/Из архива памяти Голуба Эмиля/
 

 

 

* * *

 

Я подойду и потрогаю за руку

Слушай подумай попробуй понять

Если б меня хоть в толпе не узнать

Если б меня хоть опять не узнать
 

 

 

* * *

 

Почему я не смеюсь как все
Как все люди плачут - я не плачу
И при всем почтеньи к колбасе
Только на вино я деньги трачу
Суть всего прекрасно понимая
Знать об этом вовсе не хочу
И за это каждый день
Плачу адом вместо нужного мне рая
 

 

 

* * *

 

Уже четвертый час строптивый гунн

Чужую деребанит четвертинку

Так варят сталь, так делают чугун

Так пестик всматривается в тычинку
 

 

 

 

Эмиль Голуб


 

                                   Татьяне Окрент
 

Моя жена не может жить без моря

Я понял это ночью

А днем уже решил
            что поселюсь подальше от него

И буду каждый год возить ее на море

И искупать вином
 

 

 

* * *

 

Если б родители жили на севере,

Может и я б не боялся холода.

Если б родители жили на юге,

Может и я б от загара был черный.

Если б родители жили в Израиле,

Может и я бы родился на Родине.
 

 

 

* * *

 

Мне снится сон, что я Моисей.

И я бреду уставший по пустыне,

Пытаясь увести от истребленья
                                                людей,
Которые дороже мне сокровищ всех

И ныне
          Я пить хочу,
                            Истерты ноги в кровь

И одиноким путником в пустыне

Бреду к тебе,
                    Звезда моя Сион!
                                              И ныне.
 

 

 

* * *

 

Маленький кусочек суши

Лежит у большого моря.

На карте стоит номер.

Под картой стоит сноска.

А мне без тебя несносно.

А я без тебя сильно

Любить не могу женщин.

А языка не зная,

Писать не могу песен.

Возьми меня своим сыном.

Я весь без тебя изранен,

Израиль, ты мой, Израиль!
 

 

 

* * *

 

Ну все,
пиздец
прораб из ада приехал измерять для сковородки
что мол клиент созрел
А я сижу о большим бокалом пива
и вижу пьяница прораб: ему спиртного и закуски мало
Я сковородку меряю для сала
 

1970-е. гг.

 

 

Борис Морковский

 

 

* * *

 

Она просила тишины
Я обошел универмаги
Нет не перчатки мне нужны
Леса плечистые оврага
Я вынул чистый лист бумаги
Она просила тишины
 

 

 

* * *

 

Подарил растерял не сберег

Мандельштам Цветаева Блок

Как в ущелье разбойничье эхо

Появился и канул Вальехо

Ну так все я пропил? Нет не все

Перелистываю Басё
 

 

 

 

Николай Курилка

 

 

* * *

 

Мне бы белым наемником в джунгли

Смерть в заплечный мешок положить
 

 

 

 

Анатолий Дикий

 

 

КОБЕЛЯЖ
 

                    Жизнь моя бездомною собакой

                    Бегает за сукой по кустам.
                                            Эмиль Голуб.
 

Где-то плакала тонкая ива
Пес кобель прорычал: Ну, давай!
Как ты Маша сегодня красива -
Молвил я, допивая свой чай.
Что-то псы во дворе вытворяли,
Легкой тенью окутал их май.
Две руки меня нежно обняли,
Женский голос шепнул: Ну, давай.
Я не помню, как все это было
Ласка рук, поцелуев тепло...
Все вдруг вздрогнуло, все вдруг поплыло,
Лишь звучало в ушах: Ну... давай!
 

Живет на свете, среди прочих, гений,

Живет на свете, среди прочих, трус.

Однажды гений умер от сомнений,

А трус сказал бандиту: не боюсь!

Живет на свете кобылица Бетти,

Живет на свете одинокий кнур.

Однажды Бетти оболгали дети,

Кнура однажды посетил Амур.

Живет на свете с вот такою попой

Такая бэ, что даже я молчу.

Пришел я к ней, она сказала: топай!

С другими - да! С тобою - не хочу!

Живет на свете... Все живут на свете.

И я живу, притиснувшись к Жанетте.
 

О где та корова, с которой когда-то

Я тайно встречался у старой скирды?..

Резвилось на поле веселое стадо,

Галантно шагая к истокам воды.

Мой брат светлобровый, бычок Феофаний,

Бил клинья к Светлушке, подружке моей.

Познавши томленье любовных страданий

И радость взаимных коровьих страстей.

Так вот Феофаний, я здесь повторяюсь,

К Светлушке захаживал несколько раз,

При этом мыча: я люблю, восхищаюсь -

По бычьи глядя на Светлушку в анфас.
И так надоел он своими речами
Любимой корове и стаду коров,
Что все мы мычали, стучали рогами,
Моля замолчать хоть на дару часов.
Но вот Феофаний, улучив мгновенье,
Когда я с Лукьяном о сексе вел спор
Пытался испортить хорошее мненье
О нежной Светлушке, ступая во двор.
Нимало не думая о выраженьях,
Совсем не скрывая восторг естества,
Взбесилось сознанье в безумных движеньях
И вверх устремилась меча голова.
Какое дикарство!- Кричали соседи -
Какая изысканность в формах любви,
Как будто целуют взопревшую леди
Вспахавшие поле и луг бугаи.
Как /нерзбр/ Светлушка рыдала,
Светлушка рыдала: За что ж это мне?
Непомерный позор!!!
Уж лучше Лукерья меня обругала,
Иль палкой огрел по затылку Егор.
Уж лучше... - Да ладно,- Анисья сказала,
Трехлетняя телка и первая блядь -
Я с многими в стаде бычками гуляла
И нынче готова, как прежде, гулять.
Моли еще бога, что был Феофаний,
А если б Сусан, или жлоб Черномор,
А если б больной от разврата Ананий,
А если б ... да ладно кончай разговор.
Светлушка рыдала, Светлушка рыдала,
А я в этот час у Лукьяна гостил,
Которому дал от конца до начала
Уроки любви у овец и кобыл.
Когда я выписивал "лав" на заборе,
Синоним французского слова "лямур",
Узнал я от Нюрки о грянувшем горе,
И бросился к стаду, пугая всех кур.
- Молись Феофаний - взмычал я что силы,

Но он улыбнулся, виляя хвостом:
- Я взял разрешенье, что вместе мы были.
- Кто выдал наряд? - Как всегда, агроном.

Светлушка исчезла, Светлушка исчезла
И нету мне счастья на этой земле.

И даже узнав, от поры мордобоя

Завязло все стадо в избыточном зле,
Где кроме обид и плотских унижений

Нет светлому чувству широких дорог.

Где ж не было зла, где не будет лишений,

Где ж будет извечного счастья чертог?
 

1970-е. гг.
 

 

 

* * *

 

Вчера накормил меня кот Ерофей,

Мой критик и сносный поэт.

Недавно прочел его пару статей

В редакциях местных газет.

А может и мне снизойти до газет,

Развлечься житейским слегка...

Снесу-ка я им свой последний сонет

О чуткой натуре быка.
 

         Сонет:
 

К новому коровнику

Приближался бык

И Лукьяну дворнику

Показал язык.
 

Ты бы дурачоночек -

Дворник говорит -

Лучше б нежил телочек,

Али не стоит?
 

Бык приподнял ноженьку,

Что-то показал.

Всех их понемноженьку

Как уж бог послал.
 

Лучшее приданное,

Мне от бога данное.
 

1970-е. гг.

 
назад
дальше
   

Публикуется по изданию:

Константин К. Кузьминский и Григорий Л. Ковалев. "Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны

в 5 томах"

THE BLUE LAGOON ANTOLOGY OF MODERN RUSSIAN POETRY by K.Kuzminsky & G.Kovalev.

Oriental Research Partners. Newtonville, Mass.

Электронная публикация: avk, 2007

   

   

у

АНТОЛОГИЯ НОВЕЙШЕЙ   РУССКОЙ ПОЭЗИИ

ГОЛУБОЙ

ЛАГУНЫ

 
 

том 3Б 

 

к содержанию

на первую страницу

гостевая книга