ПАЛЫЧ
Купил Евгений Палыч грибков на рынке,
а на одном из них - гусеничка. "Ну, я, говорит, отвез ее в лес, Божью
тварь - пусть живет.", - рассказывал мне Палыч на дне рождения Овчины в
Шувалово, году где-то в 65-м.
Рассказывают: идет по Апраксину переулку холст, снизу - два башмака,
сверху - шляпа-котелок: Палыч несет картину на выставку.
Коротенький, с седоватой бородкой и дивными глазами, идет Палыч в Собес,
пенсию получать по сумасшествию. Очередь в советском оффисе, как
водится. И тут Палыч, с воплем: "Я Бурбон! Я Бурбон!" - прорывается в
кабинет. Дают - куда ж они денутся.
Юродствует, а хитер. Портреты какого там Чехова, сухотеркой, закупочная
враз не принимают: то измени, да нос кривой, да вот это... А портреты
Палыч делает так: на ватмане эскиз, по линиям натыкивает дырок, наложит
на холст, графитом или чем черным присыплет - дюжина контуров с одной
маски, а потом - подряд, по всем - кистью, как на конвейере. И чтоб
потом всю дюжину переделывать? Палыч и рисует, к примеру, пуговицы -
вдвое больше. "Ну что ж Вы, Евгений Павлович, -
говорят ему члены, - разве ж так можно? Пуговицы у Вас, того..."
"А? Я это... Сейчас..." - достает заранее приготовленные тюбик и
кисточку - и пуговки в форме. "Ну вот, теперь - другое дело." Покупают.
А другим лосховцам - картину приходится по нескольку раз туда-обратно
таскать.
Приходит Овчина к нему - сидит Палыч с каким-то мужиком на полу, патефон
слушают, крутят. Пружина сломана - так они пальцами пластинку вращают,
да еще спорят - с какой скоростью? Отсюда - и появление его в моем
"Менуэте": "вторых же звали Палыч / и мудрый Соломон / пластинка им
попалась / но сломан патефон" и т.д. /см.
во 2-м томе/.
Палыч мне учителем не приходился. Я картин не писал, в особенности -
маслом. А вот Овчину и Шемякина - школил он с юношеских лет. Пыхтит
Овчина на этюдах - колер никак не подобрать, мучается. Палыч подходит:
"Что? Колер?" - из двух тюбиков даванет, пальцом размажет - и на холст:
"Вот он." Абсолютное чувство цвета.
Нет
картин Палыча на международных выставках, нет их и в Союзе. Человеку под
60 /или за/ - всю жизнь кормился соцреализмом или реализмом просто, на
хлеб насущный - и только! - зарабатывал, в члены и прочие
аникушины-мыльниковы не лез, Глазуновых - не воспитывал, не учил, а учил
сэ-хэ-эшников, молодых, талантливых и голодных. Выучил: Шемякина и
Овчинникова. И я его знал.
Юродствовал Палыч - как Дар, как Алипий, как старик Кропивницкий. Так и
выжил. Живет ли?
Шемякин - гремит. По Парижам, Нью-Йоркам и Лондонам, Италиям и
Рио-де-Жанейрам. А у Палыча - подвальная мастерская на площади Тургенева
и толстая, полусумасшедшая, сравнительно молодая, подруга... И его
колера.
МАСТЕРА Евгения Палыча Симеошенкова,
тихого члена Союза.
|