РОЗА КАНИНА
"Была солейль ты или чайной..."
/Анна Ахматова/
Клён татарский, роза морщинистая
ветку туи в тебя воткнуть
и воспрянет духом
настурция
и лобелия одутлая
Ах, была ты солейль или чайная
ядовит азиатский сумах
мандрагоры темными чарами
ты сводила меня с ума
манцинеллой на темя капала
алым маком пылала между губами
и горела неопалимым
факелом
на лиможском гобелене
Беленою цикутой китайским тунгом
девичий виноград свой меж пальцев давила
как
Самсону грудь свою тугую
протягивала Далила
Луковицей безвременника великолепного
лохом гинкго ядовитым вехом
удивляла людей
нелепым
истерическим смехом
Рядом с ландышем гибнут тюльпаны
черемуха обыкновенная убивает навозных мух
сыплется со старого тополя
лебяжий пух
Две розы стояли в бокале
золотого как небо аи
тела их вздымались крутыми боками
и в бутонах звучало: уа
Берберин находимый в плодах барбариса
под землей вызревают побеги Петрова креста
и коробочки кипариса
под ногами твоими хрустят
В мире папоротников пращою раскручивающих споры
палых листьев проткнутых
побегами кукушкина льна
тяжелым запахом спермы
роняет смолу сосна
И горят над шипами разверстые рты розы канины
вызреет из них шиповник красный и
терпкий плод
поле вытоптано ночными конями
ты под кустами раскинула шотландский плэд
а на небе распустятся синие и черные розы
как Судейкиным расписанные в
подвальном кабаке
и позируя ты принимала позы
играя сама с собой в бильбоке
Ах, как пахли эти случайные примулы
ворсистой меховой ладошкой листов
ты узкое
черное платье скинула
и закрыла руками лицо
Выпить бы, выпить бы настой болиголова
как от этой музыки болит голова
и тяжелая
челюсть Гумилева
нехорошие роняет слова
сжимает Иванов Адамовичу блудливые потные коленки
пляшет голая Карсавина на
зеркале снов
а тебе опять отведены две колонки
в Новом Русском Слове
Блудница заблудившаяся в Павловском розариуме
глаз твоих аквамарин высосан до
дна
пахнет пах резедой и бледность скрывая ресницами
закатиться с Блоком в Донон
Черные черные розы пожухлые чайные
вывертом орхидеи проскачет по Невскому Коневской
а ты остаешься вдовицей печальною
со своей неизбывной тоской
Снять бы черную шляпу как давеча скинула платье
и босой Айседорой проскакать по
паркету столов
фармацевты платили и завтра еще заплатят
но в аптеке тебе не
выпишут болиголов
пей настойку головок мака и сок их белый
снежный порошок втяни сухой и нервной
ноздрей
это сверкающий лысиной Белый
прощается с Дорнаховской зарей
выпейте выпейте бокал звенящей крови Христовой
брызги стекла разлетелись впритык
к каблукам
белою черемухой расцветут ризостомы
и рука протянет адамово яблоко
То, скрывавшееся в лепестках и устах гордой розы
алые лепестки губ в кисее
черных волос
скинуты одежды тяжелые как ризы
и на них красное вино пролилось
роза канина роза собачья бродячей собаки
на усах застывают капельки слез
выпей цикуты не зная греха за собою
роза роза взойдет огромным подобием солнца
НАД МИЛЫМ ГРОБОМ
Держась за шлейф
душистого турнюра
четыре друга
поправляли лиры
слова: партиты
клавикорды куафюры
медь олово свинец
пардон сортиры
и по литейному
грохочут фуры
и на гармошке
ангелы играют
свербят завшивленные
куафюры
и из корсета
кости выпирают
пиры
и сарскосельские
гулянки
и дамы шлейф
оставлен на полянке
четыре друга
поправляли брюки
готовясь не к сражению
к разлуке
так четверо внучат
у гроба млели
в котором кости акмеизма
тлели
27 марта 81,
Техас
ЗАД ПРОЗЕРПИНЫ
/по Суинберну/
"в рогожи увязанный сад
ухоженный, так волосат"
д.б.
какая гнусь
сказала гусь
увидев этот зад
когда ебусь
глядеть боюсь
морщинист
волосат
свисает вниз
свисает вбок
чернел в ночи пупок
а рядом выбритый лобок
и выбитый
зубок
в пупырышек
воробушек
клевал его клохча
он весь как дима бобышев
и как его моча
всё мальчиком
молодчиком
скакал он по пятам
сушеным мочеточником
пугал прохожих дам
играл на органе
как на органе
и мадригал слагал к ее ногам
медь олово свинец
расплавленный на темя капал
солдат петров молчал
петров моргал
моргулис в марганцовке член моча
от боли диким буйволом мыча
сочилась медленно
его моча
на камне резник наточил меча
но зад
зачем он был так волосат
природа не терпела баловства
пустые причиндалы волоча
он жил но в ожиданьи божества
органом волохонского рыча
на барабанах блюмкина играл
член не стоял зато гремел
хорал
и скрипка пела в жопе скрипача
ах дима дима пишет женя рейн
когда поэта мучит геморрой
пойди в капеллу бледный мой герой
и жопу звонкой скрипкою согрей
но возвращаясь к заду
что был пуст
в котором увядал последний куст
настурций или желтых ноготков
она блистала дивной наготой
ее отец был грузный сибиряк
поэт был несомненный сибарит
и тунеядец
на глазу песьяк
осенним ярким факелом горит
тогда он предложил тебе дуэль
в ответ на это показал ты дулю
ты музу словно
девушку доил
и гладил переспевшей жопой дыню
и вот
ногою дрыгал мадригал
сонетами был выпячен живот
жену ты словно девку
матюгал
зачем созрел у ей запретный плод
соперника по рифме
по перу
по трипперу и трупом поперек
лежала классик свежий ветерок
по питеру мотался по утру
ты посвятил ей траурных октав
устами что французского ни-ни
в лесу торчали как могилы пни
аэропорт
бессонница
октябрь
ах петя петя питерский щенок
зачем снуешь ты меж великих ног
которыми раздавлен
был олег
и много стало всяческих калек
иосиф рыжим мастодонтом став
педерастический зубрит кавафиса устав
устав зубрить
и иудеем быть устав
глядит как на жене растет киста
подобно саду
заду в волосах
которых классик вывести забыл
растет неистребимая киста
и раздувают голуби зобы
опять звучит в покойницкой орган...
13 авг 81
БОЛЕЗНАЯ БАЛЛАДА О
Анрюше
АХ ЛЮЛИ ЛЮЛИ ЛЮЛИ
АГУ АГУ АГУ
ЧЕТЫРЕ АХМАТУЛИ
ПЛЯСАЛИ НА ЛУГУ
вокруг цвели ромашки
и ветер робко стих
ужасные замашки
у каждого из них
вокруг летают гули
и блеют три овцы
четыре ахматули
прекрасного певцы
на сарскосельском пляже
что спрятался за тын
игрой любуясь ляжек
один из них
затих
давно созрели дули
и падают с дерев
бореи в небе дули
зимою озверев
один из них уехал
другой из них затих
приехав на потеху
профессорской среды
и снятся ему бабы
бобы и на бобах
король бобовый абы
издать сей звук бабах
другой издать желает
себя а не других
на гусельцах играет
танцует краковяк
и пребывает в риме
как гоголь его нос
давно в вине и в рыбе
а рот его зарос
а два другие тихо
желают жить дыша
прекрасна как китиха
у каждого душа
они отведав дули
а также фигу съев
не стали ахматули
печатает посев
печатают их грани
а также имка пресс
коленками играя
один брадат как перс
другой как тополь тонок
и стан его из роз
один из них потомок
другой из них
матрос
и пребывают годы
на родине своей
и их прославив роды
поет им соловей
под тонкою березкой
на коей много виц
один из них с прической
другой любил девиц
четыре ахматули
имеют двое пар
их лица словно дули
их души черный пар
на разных континентах
разъяты пополам
но вместе в континенте
гремит на них хвала
имеющийся пятый
загадочен и дик
закрыт эфирной ватой
его туманный лик
его фамилий много
неведомы оне
и он жует миногу
моча ее в вине
и о других он пишет
прекрасен и велик
зане румянцем пышет
его багряный лик
затем тех струн касаясь
на коих звук затих
ласкает он красавиц
за этих и за тех
ему фамилья лившиц
ему прозванье лев
он пятый но не лишний
и дик его напев
четыре ахматули
плясали меж цветов
спеша отведать дули
один из них готов
на ем мои баретки
на ем передник мой
махая свежей веткой
он пляшет как немой
и под ногами розы
склоняются как мак
и орошают росы
его прозрачный зрак
не ворон из вероны
грозит ему крылом
зане он невиновен
за ту любовь в крыму
моква москва ордынка
дома дома дома
прекрасная ходынка
прелестная мадам
один из них уехал
другой из них затих
его печатал эхо
но не платил за стих
за океаном бурным
жива его жена
она же ликом хмурым
характером сложна
ее зовут марина
подобна злой жене
он пишет ей из рима
она ему же нет
другой ей письма пишет
зовя ее дружком
другой ей страстью дышит
в прелестное
ушко
так не сойдясь в катулле
который звал в скопцы
распались ахматули
на разные
концы
напрасно зреют дули
напрасно реют гули
напрасно ветер стих
расстались ахматули
не будут ахматули
четверкой вороных
27 марта 81
|