| АННА
ВАСИЛЬЕВНА СТУПИНА
/Желая
избегнуть ложной красивости,
я не
назову этот стих: "Дворник"/
Хорошая
сильная женщина тетя Нюша
скребет снег
и гонит
метлой грязную воду,
процеживая ее
сквозь сито решетки люка.
Прохожие
отходят в сторонку.
/Не помешать
бы работе!/
А сама Анна
Васильевна
старается
делать поменьше брызг.
Дома ее
поджидают
довольные,
сытые дети-школьники,
Но вскоре
Старший -
Геннадий -
выйдет на
улицу:
- Остальное я
кончу, мама, -
ишь, сколько
его навалило!
А ты -
иди отдохни
перед ночным
дежурством.
И кончит,
ловко
скребком и лопатой орудуя.
/Нынче
пошли хорошие люди/.
СТАРИК
Погодка
совсем разгулялась.
Мы шли через
мост
и смеялись.
А впереди,
как будто
ковыряя клюкою в асфальте,
тащился
какой-то скромный странник
согбенный.
И я сказал
своей спутнице:
- Какой
прекурьезный старик!
Потом мы
подошли к гвоздю на мостовой
/он валялся
кривой и ржавый/,
и я снова
остроумно заметил:
- Здорово,
если
напорется машина!
И в этот
самый момент,
как бы по
мановению волшебной палочки,
старикашка,
шедший
впереди, в отдалении,
вернулся,
сошел с
тротуара на мостовую,
взял гвоздь
грязными пальцами
и кинул его
сразмаху в реку.
А когда мы
догнали путника
/пряча
ехидные улыбки/,
он
поворотился и спросил
конфузливо:
- А где тут
будет керосинная лавочка?
ЕЛКА
Под
Рождество,
когда я
болел,
мне принесли
елку
и установили
ее в углу.
Я спросил ее:
- Ну как,
ничего?
А она у меня:
- Почему ты
лежишь?
- Не знаю.
Вот ноги распухли.
- Чего ж они
пухнут?
- Не знаю.
- Не знаю...
Не знаю, -
передразнила
мохнатая,
- Надо есть
фрукты,
пить хвойный
отвар,
и чтобы
почаще выводили на улицу!
Елка всё
знала.
Видно, прошла
огонь и воду,
и медные трубы.
Видно,
не однажды
болела,
не однажды
превозмогала
себя
и
вылечивалась
хвоей.
ЛУЧШИЙ
НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК
/Жаловался. Стонал. Плакал./
Привезли.
Поместили в палату.
Укутали
байковым одеялом.
Дали халат.
Дали туфли.
Поставили
утку.
Дали даже
наушник под подушку.
Лежи и
слушай.
А через
полчаса,
когда часы
пробили: "Двенадцать",
и люди
повсюду вскричали:
- С Новым
годом, друзья! С новым счастьем! -
вошел Дед
Мороз в белом халате
и сказал:
- Добро.
Поехали. Буду вам делать
новогоднюю
операцию!
*
* *
Директор
зоопарка
потерял ключи
от своих зверюшек.
Звери - в
волнении, люди - в тревоге.
У ворот
большая толпа.
Касса -
закрыта дощечкой.
Служащих руки
дрожат:
они набирают
телефон отдела культуры
и пожарной
команды.
А тут еще
слон взбунтовался некстати.
Вместо
надписи: "Зоосад"
надпись
висит: "Зооад".
МОЙ
ДРУГ, ГРИГОРИЙ СЕРГЕЕВИЧ ШАФРАНТ,
ИНЖЕНЕР-КОНСТРУКТОР
Когда у
меня появятся первые сыновья,
я назову их:
Петя, Антон, Никифор
и Святополк.
/А дочерям
имена пусть придумывает жена./
Такой, как я,
был до сих
пор только я,
и вот придет
ещё несколько подобных парней.
Они разделят
радости и
горести,
мои и чужие
/разделят и
приумножат/.
Повремените,
скоро,
скоро
подоспеют на
подмогу
новые
хорошие и
сильные люди:
Петя, Антон,
Никифор
и Святополк,
-
мои
сыновья,
сыновья!
/между
1955 и 1958/
*
* *
Мы -
капитаны, капитаны флота.
Придите,
испытайте нашу доблесть!
Придите,
испытайте нашу стойкость!
Придите,
испытайте нашу совесть!
Придите,
испытайте нашу верность!
Мы -
капитаны, капитаны флота!
Хоть
адмиральского
не подымали
гюйса,
по звёздам
не
прокладывали курса,
не попадали в
кораблекрушенья,
не
швартовались ночью
в чужом,
изъеденном бурунами порту.
Мы -
капитаны, капитаны духа!
Хоть и не
фрахтовались за бесценок
бессовестным
негоциантом,
хоть на парад
не надевали эполет.
Хоть наши
жёны
и не плакали
в подушку
и в бурю
не бегали на
берег босиком.
Мы -
капитаны, капитаны духа!
Хоть и не шли
кильватерной
колонной
на абордаж
с Непобедимою
Армадой,
хоть не
бросали лаг
и не
закидывали лот,
хоть не
ходили в Балаклаву
каботажным
рейсом,
хоть и не
плавали
вдали от
берегов
на корабле
"Альков",
прекрасно
просмоленном!
/между
1955 и 1958/
|
