ЯЗЫК СОЛЖЕНИЦЫНА

   

 

Д-р герпетологии

Константин К. Кузьминский

 

 

ЯЗЫК СОЛЖЕНИЦЫНА

 

(Материалы к изучению современной

советской и антисоветской классики

[и к изучению изучающих её])

 

 

Издание ПОСЛЕДНЕЕ,

исправленное и дополненное

(с присовокуплением новых и иных

материалов)

 

Подвалъ /  Брайтон-Битч

1991 – 1999 – 2001 – 2007

Куринохуйск /  Божедомка

 

 

@ Хвоста и Анри на текст “Вальс-жалоба Солженицыну”, 1979

@ Combined copyright by Aleksandr I. Solzhenitsyn & Konstantin K. Kuzminsky, все остальные тексты, 1991, 1999

@ Konstantin K. Kuzminsky (& Mysh', alias EPK), оформление, 1991

 

 

 

 

“Всеми правдами и неправдами жить не по лжи”

(Бахчанян)

 

“И тогда я встал, и голосом, диктующим в историю...”

(А.И.С., “Бодался телёнок...”)

 

 

 

 

 

ВАЛЬС-ЖАЛОБА СОЛЖЕНИЦЫНУ

 

Гуси летят и летят перелетные с красными лапками

Встречные ветры несут им попутные пух одуванчиков

Падают перья кружат неподвижные рваными хлопьями

Легкие с красными лапками утки летят перелетные грустные

Ах, Александр Исайч, Александр Исаевич

Что же ты, кто же ты, где же ты, право же, надо же.

 

По лесу по полю белые прыгают беглые кролики

С красными глазками прячутся в заросли зайцы бывалые

Совы слепые медведи голодные белые-белые

Падают пляшут и скачут летают порхают ползут и бегут перебежками

Ах, Александр Исайч, Александр Исаевич

Если бы не были были бы ежели нежели.

 

Хамелеоны цепляясь за сучья коряги багряные

Цвет поминутно меняют на пристальный глаз постороннего

Тут же с красивыми крыльями всякие разные бабочки

Красные яйца да белые коконы – всё муравьи подколодные

Ах, Александр Исайч, Александр Исаевич

Так ли не так ли и то да не то да не то еще.

 

Черной черникою синей кругом прорастает смородина

Не было ягоды слаще березы рябиновой

Красная белая красная белая красная белая сквозь полосатая ягода –

Эко зеленое мутное царство Канадо-Мордовья Вселенская Родина

Ах, Александр Исайч, Александр Исайевич

Где-то кому-то зачем-то куда бы то ни было.

 

Крапчатый дятел пятнистая тварь конопатая иволга

Гриб сатанинский большая поганка румяная

Жаба косая кривая хромая змея многоногая подлая

Многоголовая, да – многоглавая мерзкая гадина

Ох, тяжело, нелегко, Александр Исаевич

Так-то вот так, Александр Исаич, Исаевич.

 

А.Х.В. 25 мая 1979. Париж

 

Мелодия: “Довоенный вальс”

 

А. Хвостенко

А. Волохонский

 

 

ПОРТРЕТЪ А.И.С. ДВА СТОЛЕТiЯ НАЗАДЪ

 

   “Некрасивъ видомъ, дикъ взглядомъ, страшенъ голосомъ, несносенъ запахомъ, развращенъ по природе и не обузданъ в своихъ нравахъ: онъ для всехъ живущихъ тварей претыканiе, вреденъ образомъ своей жизни, безполезенъ после смерти...”

(Василiй Левшинъ, “Книга для охотниковъ до звeриной, птичьей и рыбной ловли, также до ружейной стрeльбы, съ приложенiемъ многихъ рисунковъ, въ четырехъ главныхъ отделенiяхъ состоящая”, отделенiе первое, часть вторая, Москва, въ Типографiи С.Селивановского, 1810, стр. 37)

 

   – ну, разве не вылитый Александр Исаич?...

 

   подтверждение вышесказанному, от проф.право-защитника:

 

   “Александр Солженицын – это богоборческий эксперимент трансплантации человеческого сердца обезьяне, вызов Писанию, эволюции, какой-то феномен наперекор.”

(Тенгиз Гудава, “Последний великий русский”, НРС, 8-9 марта 1997, стр. 7)

 

 

ЗАУМНИК ИЛИ НОВАТОР А.И.СОЛЖЕНИЦЫН

 

В бытность мою в Вене в 75-ом, сразу по выезде с исторической родины, взялся я перечитывать изданные “ИМКАми” и Флегоном романы А.И.Солженицына “Раковый корпус” и “В круге первом”. Язык АИС поставил меня в тупик.

 

“Пасмурь. В вытаинах росла желкло-коричневая трава. Где мелкий сосонник и голубой песок припеленутый к русским перелескам и польцам. Лежал в обмоте и укрючливо матюгался. Средолетние искорчины – новокупка из белья, шитейные дела. От каждого переступа туфелькой мешает разворотливой работе. Запетлистая болезнь седую простиночку Евгению Устиновну. Полукартонных бланков застрочливых под пером по крыльям которой прошлись расчисленные ножницы. Ошарье или овершье. Жаргон! То есть феня.”

 

Включил данный абзац, в котором ни одного слова моего, в статью “Инфантилизм у футуристов”, которая вышла, почему-то, в переводе на итальянский. Как там перевели эту заумь – мне неведомо. Я не берусь перевести ее даже на русский.

 

После этого я воспылал страстной любовью к языку классика и нобелевского лауреата, но, не в силах прочесть его бесконечного “Красного колеса” (за полной неинтересностью, в том числе, и темы), ограничивался анализом его газетных статей и, естественно, поэзии. Поскольку, как все классики (Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Белый, Платонов, Катаев, Пастернак, Бродский, я, и т.д.), АИС начинал со стихов. Но даже в “Ганце Кюхельгартене” я не находил таких перлов. Похоже, что младоросс Гоголь русского языка, все-таки, знал. Не нашел я неологизмов (“солженизмов”?) и в отредактированном “Иване Денисовиче”, и в “Матренином дворе”, обнаружил их лишь в “Крохотках” (начиная с названия жанра). Нормальный русский писатель уже с сотню лет называет это “миниатюрами”, “виньетками”, почеркухами, наконец – “крохотки” же напоминают мне “слезинки (или жемчужинки? росинки?..) с цветов российской словесности (поэзии?)”, попадавшиеся мне в ранней юности (1950-е) миниатюрные книжицы конца прошлого – начала нынешнего века, со столь изысканным названием. Самыми известными поэтами в этих изданиях были Апухтин, Надсон и, скажем, Фофанов. Остальных не помню.

 

АИС, несомненно, поэт. Поэт с ментальностью школьного учителя математики и артиллерийского офицера запаса.*  Что ж, и декабристы были офицерами, и Бестужев-Марлинский, и Лермонтов, и Станюкович, и Толстой (и Соболев, и Виктор Некрасов, или мой любимый Колбасьев). Правда, в те времена ментальность была другая, не говоря за эстетику. Чего-то не упомню ни у Лермонтова, ни у Марлинского поливов и критики в адрес, допустим, нарождавшегося тогда “низкого” и популярного жанра оперетты. У АИС же имеем. В адрес поп-музыки и рока. В те полуторавековой давности времена, при поголовной музыкальной и художественной образованности культурного слоя, критикой занимались – музыкальные критики. Но даже не Белинский и не Писарев. Сейчас этим занимаются – офицеры запаса. Что в Союзе (включая писателей), что на свободе.

 

Понесло меня куда-то совсем в сторону от начатой темы.

Но дело в том, что именно язык рок-культуры, от Башлачева до Кинчева, от Гребенщикова до “Оберманекенов”, язык “Звуков му” и “ДДТ” (не говоря за язык “митьков”!) интересует меня в настоящий момент. Как, в свое время, интересовал язык бардов (ашугов, рапсодов и менструэлей), путем чего давно начато (но долго еще не будет окончено), своего рода, сравнительное эссе “Чай Высоцкого, сахар Бродского” – о языке этих двух столь противуположных представителей современной поэтики. Отвлекаться же приходится – на “язык” поэта, писателя и публициста А.И.Солженицына.

 

Отчего и следуют две (и более) прилагаемые статьи.

 

* Комментарий:

“... в следующем абзаце, среди рассуждений об общих предосудительных чертах Л.Толстого и А.Солженицына написано: “оба прошли войну, оба – что особенно занятно – артиллеристы”. Не знаю, как у вас, а у меня сердце так и замерло: как тонко подмечено, ведь и впрямь оба – артиллеристы! И не только они – и предок Луки Мудищева тоже был артиллерист! Помните, в битве где-то под Полтавой он пушки прочищал – не скажу чем! Что ни говорите, какая-то сермяжная правда в этом есть!”

(Нина Воронель, “В защиту ретроградов”, “22”, №78, Иерусалим, 1991, стр. 170)

 

“И Солженицыным или даже Барковым уже никого не удивишь.”

(“Русская реклама”, №98, март 1995, стр. 48)

 

“... поэтому, кстати, такую скуку вызывали у меня западные радиоголоса и сочинения разных солженицынов...”

(Виктор Пелевин, лауреат Букеровской премии, “Омон Ра” /”Бубен Нижнего мира”/, М., “Терра”-”Terra”, 1996, стр. 10-11)

 

А лексика, что ж, лексика – вот она. В переводе на русский язык. Или – на этрусский (см.).

 

 

ЯЗЫК СОЛЖЕНИЦЫНА, или

СОЧЕТАННАЯ СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ оным

 

@ Alexandr Solzhenitsyn, 1990

 

“Сам я – едва не на половину украинец, и в ранние годы рос при звуках украинской речи. А в скорбной Белоруссии я провел большую часть своих фронтовых лет, и до пронзительности полюбил ее печальную скудость...”

 

1.

как нам обустроить Россию?

мы на последнем докате

мы отшибли самый смысл

сегодня уже доконечно губим последнюю

в полной запущи у нас

и губление нам посильно сносить

не со сверлящих язв, не с изводящих страданий

в каких географических границах мы будем лечиться или умирать? а уже потом – о лечении.

 

2.

всякий ее прикликает ни к ляду, ни к месту

при вдолбляемой нам и прогрохоченной

столько запустила, запутала и намерзила в отношениях

как у нас все теперь поколесилось

их сплотка, их устойчивая отечественная часть

 

3.

да не слепо подряд, а уцеленно выбивавших

значит вымертвлять свой собственный народ

разнопестрый сплав

все идет – в перемес и перемол

этот мираж “единонеделимства”

в провале измождающей болезни

 

4.

и боролись против ополяченья и окатоличенья

и это было из тех умопомрачных окостенений

она не опрашивала всенародного мнения

которые втверживают Америке

засухе и вымирательному голоду

общую кнуто-расстрельную коллективизацию

при австрийской подтравке

какая перемесь населения

такое же ненасилие

за чернобыльское бедовище

 

5.

и наконец – наималейшие народности: ненцы, пермяки, эвенки, манси, хакасцы, чукчи, коряки... и не перечислить всю дробность

окаянщина нашей администрации

это разделение прояснит нам прозор будущего

советская прометка границ

из того будущего разительные неожиданности проступают нам и сейчас

рыдает все в нашем сегодняшнем хозяйстве

отрубный единомгновенный отказ

зачем нам выдувать* все новые, новые виды наступательного оружия? да всеокеанский военный флот?

тунеядный управительный аппарат

пусть идут на полезный труд, и сколько выручат

оплошные, путаные и нерешительные законы

нашей густо-гнетущей моральной атмосферы

(* опечатка? выдумывать? или?...)

 

6.

опоздано-перепоздано

и больше развязанной ловкости у анонимных спекулянтов

и горожанам, ищущим отдушину от закупоренной жизни

 

7.

который испытают миллионы неготовых непривычных людей

на что мы его распропащаем

была неизносность товаров

<у?>же забиты и забыты

в обокрад управленческой рухляди

 

8.

искусственного переотягощения своим объемом

самодостаточных библиотек

полноценное культурное питание

и окружная молодежь для своего обучения и роста

выникнет из обморока и самобытность

при таком рассредоточении жизни

ослепленно безумно калечили вместо благоденственного развития

 

9.

закладка долгорастущего

за эти годы нашего кругового наверстывания

раннего выращивания детей

о многобедственном положении женщины

неотсрочная наша забота

сколько мы выдуривались над ней

подъятие школ должно произойти

эта задача никак не отложнее всех наших экономических

и атеистическое вдалбливание должно быть прекращено немедленно

неосмысленного варварского подражания чему-то, заманчивому исчужа

занавес не доходил до самого-самого низу, и туда подтекала навозная жижа распущенной опустившейся “поп-масс-культуры”, вульгарнейших мод и издержек публичности

 

10.

мы сидим на разорище

и скороспешно сочинить

игрушкой заманных лозунгов и захлебчивых ораторов

требует ответственности и обдуманья

не всякая новозатейщина

новоприходящие теперь

тут же и проявил нечувствие по отношению к родине

тех злоключных восьми месяцев

и с незрячим упоением восклицают

после людожорской полосы

 

11.

основней, чем уровень изобилия

до смерти кохали мы Молотова, еще и теперь Кагановича

десятки тысяч образованцев у нас огрязнены лицемерием, переметчивостью

кто десятилетиями оморачивал студентам сознание

а – душетлительная казарменная “дедовщина”?

исторически известная размашная благотворительность

в мутном советском подводьи

прежние тяжелые жирные гроздья лжи

 

12.

чтобы наши права не поширялись за счет

нашу страну еще и поселе измождают долбящие радиодинамики над просторами

 

 

 

ЧАСТЬ 2-АЯ

 

“хочет народ – не власти (жажда ее свойственна лишь процентам двум)”

(тонкий намёк на 5? миллионов евреев из 250 миллионов населения? – Сост.)

 

и если обминуть еще полное безвластие (анархию, власть каждого сильного над каждым слабым)

 

не было – и нынче как бы того не меньше

(см.-ср. “вальс-жалоба”, выше)

 

но уважать человеческую личность не обязательно

демократия – это господство посредственности

а еще удручает, что рождаемая современной состязательной публичностью интеллектуальная псевдо-элита подвергает осмеянию абсолютность понятий Добра и Зла

 

возглашаться громковещательно и стремительно

и без обвершения всероссийским

много лет занимавшись государственной историей

от залетных политиканов храни нас Бог

но всеобязательны должны быть

а затем, сознакомясь в себе, выделяют из себя

на эти полсрока продляется

система равномочных палат

без показности и без мошенничества

любого там чиновника служить честно и поворотливо

в рассвобожденном нашем обществе

провала страны и разученности людей

такова – “плодоносная поросль”

 

но и: нельзя вовсе не пытаться

 

(А.И. Солженицын, “Как нам обустроить Россию? Посильные соображения”, НРС, 22-23, 25 сентября 1990, стр. 6-7)

 

в остальном – см. “словарь трудных слов у солженицына”, составленный проф. верой карпович

 

... писахъ же сiе – одноземец, он же земгусар, солженицын

 

(по-моему, не михалкову, а солженицыну нужно поручить написать слова для нового гимна россии)

 

к сему прилагается образец:

 

ЛЕДОВИЩНОЕ ПОБОИЩЕ

(слова и музыка а.и.солженицына)

 

                            “я здесь сижу на пепелище

                             и пропадаю от безпищи”

                             (в.к.тредиаковский)

 

пущи изводящей, измождающей

бедовище – окаянщина будущего

густо-гнетуще распропащаем

долгорастущего переотягощения

разорище новоприходящее

новозатейщина: дедовщина

 

(23-25 сентября 1990)

 

 

ВЕТРОЖ... ИСАИЧА

(Alexander Solzhenitsyn, “Prussian Nights”, a Poem, translated by Robert Conquest; Farrar, Strauss & Giroux, New York, 1977. Русский текст поэмы “Прусские ночи”, с параллельным переводом.) *1

 

“Во главе “Нового мира” стоял поэт – а отдел поэзии журнала был скуден, не открыл ни одного видного поэтического имени, порой открывал имена некрупные, быстро забываемые. ... Стихотворные публикации “Нового мира” никогда не бывали художественным событием.”

(А.И.Солженицын, “Бодался теленок с дубом”, стр. 67)

[Видимо, надлежало А.Т.Твардовскому опубликовать вместо “Ивана Денисовича” вовсе даже “Прусские ночи”, это явило бы преизрядное событие. – Сост.]

 

Сначала – цитации; анализ, если воспоследует – в конце.

 

Шестьдесят их в ветрожоге

Смуглых, зло-веселых лиц.

По машинам! По дороге!

На Европу! – навались! (2)

 

Распушили пухом-духом!

Эх, закатим да-ле-ко! (2)

 

Страшно глянуть сыздаля,

А вблизи – того дивней:

Непонятная земля,

Всё не так, как у людей (2)

 

Эт' и нам бы не плачевно,

Эт' и нам бы по душе –

Что  с а ш а – через деревню,

Что деревня – не  с а ш е. (4)

 

(“Как душно пахнет старое сашэ” – ААА. Тщетно проискав перевод “саше” у Конквеста, нашёл “дорогу”, “road”, и – дедукцией – допёр: так АИС именует “шоссе”.)

 

В тексте наличествует некоторое количество “ж”:

 

Ну ж и крепко, ну ж и ловко

Отомщаем мы врагу! (6)

 

Ладно! Нам выходит туго,

Ну, и ехали ж не зря (6)

 

Ну, спасибо, пролетели!

Ухо-парни, службу знают! (8)

 

Разбрелись, пируют, шарят.

В лица пышет, в лица жарит. (8)

 

Д' ну ж и жарко, д' ну ж и ярко (10)

 

Пир и власть! Ликует хаос!

Ничего душе не жаль!

Кто-то выбил дверь в Gasthaus

И оттуда прет рояль!! (10)

 

(“Выстрел... Дым... Сверкнуло пламя...

Ничего уже не жаль.

Он лежал, к дверям ногами –

Элегантный, как рояль!” – 1920-е? Но явно не АИС.)

 

И со звоном палкой вотмашь

Бьет оконное стекло. (12)

 

Добро ль, худо ль, янки-дудль,

Лам-ца-дрица! лам-ца-ца! (12)

(из тех же 20-х)

 

Нескончаемую просадь

Буков, липок и дубков (14)

 

Взявши в руки большемерный

С долгим череном черпак (14)

 

Неологизмы это, или диалектизмы Александра Исаича – разбираться, право, неохота. Достаточно того, что зело уродливо и коряво. А по мнению АИС – ещё и красиво:

 

... земле

И мотив из Сарасатэ

Так и вьется в уши мне (16)

( – Мне это в уши, почему-то, не вьётся.)

 

Что ж, гори, дыми, пылай,

Трудолюбный гордый край (18)

 

Временами АИС начинает шпрехать по-немецки:

 

Я с надеждой, с беспокойством

Озирался – не свернуть бы.

Я предчувствовал, OstpreuSen,

Что скрестятся наши судьбы! (20)

(Перевод иногда присутствует, иногда отсутствует, у Конквеста; “Восточной Пруссии” – нема...)

 

Иногда сказывается артиллерист с топографией:

 

Что забыть мне не дано,

Знать и помнить велено:

Как четырнадцатым годом

Вот по этим же проходам,

Межозерным дефиле,

Вот по этой же земле (20)

 

Гнали слепо и бездарно

Сгусток русских корпусов. (20)

 

Шедший выручить, от смыка

Был отозван Нечволодов... –

Затая в себе до крика

Стыд и боль того похода (22)

 

В храмном сумраке читален (22)

 

Иногда, за неблагозвучностью, АИС заменяет множественное единственным:

 

В прорву проволок и надолб (22)

 

Ещё благозвучнее:

 

Небо всуплошь кроют ИЛы (24)

 

И опять артиллерист:

 

За задками Шевроле;

А для самой модной драки,

Кто не видел – посмотри,

Тянут янки-автотраки

Пушки русских БС-три! (26)

 

До прорыва бьют спокойно

С огневых, как АДД. (26)

 

Не идут – плывут заботно

С полным грузом спелых мин

Три восьмерки  к а т е р и н . (26)

 

Обнаглевшая пехота

Переделалась на  м о т о,

Бронебойки и зенитки,

Пулеметы и пожитки,

Связь и хим – дери их прах –

Всё уселось в кузовах! (28)

 

Архаичное “узорочье” сменяется на:

 

Мчат казаки конным строем

С красным ленточьем лампасов,

Остро вскинув плечи в бурках! –

С каждым часом, с каждым часом

К Найденбургу! к Найденбургу! (28)

 

А у немца сердце бьется:

“Hochste Freude!.. Rote Fahn'!..

KPD und ВКП!..”

Перевел ремень бинокля:

– Где ты взялся, будь ты проклят!

Отвести на ДивКП! (34)

( – Что там – и с какого языка – переводил ремень бинокля?)

– и дивная рифма: “ВКП – ДивКП”!...

– а “к.п.д.” – чего?... или – что?

 

Разберись там, оперчек,

Что за чорт за человек (36)

 

Жил да был Parteigenosse,

Не последний и не первый,

Легший гатью под колеса,

Под колеса Коминтерна. (38)

 

Следуют рифмы:

 

зуб

труп

 

взгляд

Soldat

 

славься

шнапса (38)

 

повеселее

трофеи (38)

 

бежит

лежит

 

охватит

хватит (40)

 

трехэтажный

бумажный

 

И – гимн (графомана?) немецким карандашам (протяженностью на 2 страницы):

 

Не щепятся, не занозны,

Древесина их мягка,

Без усилий, грациозно

Нажимает их рука.

Кох-и-нор, почтенный Фабер,

Век Европе послужил (40)

 

Что подчёркивается рифмами:

 

Фабер

хотя бы

 

послужил

чернил

 

Как я жил? Бумаги гладкой

В ученической тетрадке

Я не видел никогда:

Перья рвут ее, скребут,

В грязь до дыр резинки трут;

Словно лимфа крокодила

Водянистые чернила –

И они на ней плывут. (42)

 

Грифель – глина: чинишь, чинишь,

Вдруг насквозь весь грифель вынешь;

Купишь мягкий, “В”, зараза, –

Режь им стекла как алмазом.

И мертвеет вдохновенье,

Мысль роняешь камнем ко дну (42)

 

Как явствует, вдохновенье прямо пропорционально качеству приспособлений для письма:

 

вдохновенье

восхищенья

 

ко дну (ударение не указано, что редко у АИС)

сегодня

 

пришел к ним

прищелкну

 

Узкой улкой нам в обгон

В дымке смеси, в лязге стали

Мчится танков эшелон. (44)

 

заводят

обходят

 

Удоволены победой

И гулянкой, и обедом,

Ухмыляясь, казаки. (44)

 

наверстаем

в Алленштайн

 

Ночь горит: горящий сахар –

Фиолетовое пламя! –

Растекает по земле. (46)

(Пламя растекает? Или ночь растекает пламя? Или сахар?...)

 

трепет

не пит (ударение не указано)

 

добычу

тычет

 

верней

дверей

 

Тем лишь только, что курноса,

Распознаешь своеземку. (48)

 

Немок-целок полон дом! (48)

(см. ниже! – стр. 92)

 

бежал

попал (50)

 

знают

отправляют

 

вокзал

принимал

 

... Пред ним,

Выпыхая черный дым,

За столом – майор огромный (52)

 

Доглядясь сквозь дым махорки,

Вижу я: майор не спит (54)

 

не спит

следит

 

А диспетчер, сгорбясь зябло,

Опершись о стол ослабло (54)

 

Одноземцев отправляя

В жизнь иную, в ад и в рай (54)

(Слово “земляк” АИС незнакомо, только “своеземцы” и “одноземцы”; “чужеземцы” в поэме, вроде, отсутствуют.)

 

Ты – куда? откуда? – я?

Я – звукач, ловлю по звуку,

Да не слышно ни ...*

– Штаба фронта, из Седьмого.

Разложенье войск противных. (56)

* единственный матюг на 50 (100 в билингве) страницах (примерно, полутора тысячах строк) поэмы. В переводе Конквеста опущен, фраза оборвана. (Вероятно, АИС не прокомментировал – См. прим.)

 

Следует ряд географических рифм:

 

Ловать

повод

 

Озерище

дружище

 

Ляды

рядом

 

Брод

Заплот

 

– и:

присядь

пожрать (58)

 

На 58-ой стр. АИС заговорил по-французски:

 

Я – з а п а с.

– И  я – з а п а с.

Где бы  к а д р а м, entre nous,

Без запасников, без нас,

Эту б выиграть войну! (58)

 

– Из МИФЛИ?!

Без шапки...

– Ба!

Я вас видел там! Судьба! (58)

Только эта борода

Не росла у вас тогда. (60)

(явно – кореш-подельник, Лев Копелев)

 

И едва укажет стэком

Шарфик, перстень, туфли, ткань ли, –

Взято вподхвать челаэком,

Утонуло в чемодане. (64)

(Современный АИС стереотип буржуя, купца, капиталиста и слуги, “чеаэк’а”)

 

Расхватали, походили.

Меж зубов морозный похруст.

Дай* хозяйку застрелили,

Пух ковра обрызгав во кровь (68)

* Вероятно, “да”, в частушечном исполнении.

 

Там, у нас, по русской шири

Фронт стоял, и нет лесов,

ОсталАсь* сплошная вырубь

От военных топоров. (70)

* Ударение АИС.

 

О добытке не тревожась,

На морозе жимко ёжась,

Каблучишками стучат,

Скалят зубы и кричат. (72)

(вероятно, от “ужимок” пленных итальянцев-обезьянок?)

 

по домам

Милан

 

в зеленом

возбужденным

 

спускает

прикрывает

скрывает

 

 

И, глаголя уже Некрасовым:

 

Строем зачем-то шагают виновно

Русские. Пленные. Безостановно.

 

Спины промечены едкими метками.

Это клеймо не затравишь ничем.

Лиху дорожку под сниклыми ветками

Топчут, задумавшись сами: зачем?

К пиру не прошены, к празднику не званы,

В мире одни никому не нужны,

Будто склонясь под топорное лезвие,

Движутся к далям жестокой страны. (74)

( – Топорное лезвие топора?)

 

Дальше уже – авторским языком и голосом:

 

Под брезента долгий болок

Скрывши утварь и семью,

У развилка на проселок,

Сбочь шоссейный, на краю (76)

 

Прячут голову меж плеч ...

Чтоб коней у них отпречь (76)

(“Иль башку с широких плеч

У татарина отсечь”?)

 

Но, насытясь в наступленьи,

Как по долгу службы, с ленью

Теребят их захоронки

Наши парни, ковко, звонко (76)

 

В шапке-вязанке с портфелем.

Чуть минует с осторожкой

В туфле маленькою ножкой

Занесенные трофеи,

Где укрыто, где торчит

В небо четверо копыт. (78)

(Позднее, народное:

“... Из неё торчат копыта

Утонувшего джигита.”

* Полностью текст см. у Козловского, в “Русской неподцензурной частушке”.)

 

В ряд машины. Кто прыжком

Греет ноги, кто бежком. (78)

 

На подвижном белом горле

Вроспашь меха – шарф цветной (78)

 

Как, солдат завидя, шаг

Убыстряет свой и как (80)

( – убыстряет свой – быстрый “как”? см. о какологии у а.е.кручёныха)

 

портфЕлем

трофеи

 

пОртфель

гордо

 

покажи-ка

выкуп

 

портфЕль

мятель

(Такое количество рифм к “портфелю” не под силу даже Евтушенке.)

 

Кой их леший разберет,

Что такую же повязку

Arbeitsdienst носил и Todt. (82)

(Альберт Тодд, соавтор Евтушенко по англоязычным “Строфам века”?)

 

Гневная филиппика АИС в адрес ещё сочленов:

 

Журналисты, окна РОСТА,

Жданов с платным аппаратом,

Шагинян, Сурков, Горбатов,

Старший фокусник Илья...

Мог таким бы стать и я... (86)

( – Навряд ли. То всё профессиональные, пусть и советские, писатели.)

– сравнимо лишь с ал.п.буровым, “далеко от москвы”, см. в приложении-3.

 

Автор признаётся:

 

Всё изгрыз в моем рассудке

Вечный червь – самоанализ... (88)

 

Как учил индус Чарваки –

А мои плоды и злаки? (88)

 

И, наконец, полиглот АИС заговорил по-латыни:

 

Carpe diem! – гедонисты

Нас учили – ДЕНЬ ЛОВИ! (88)

 

Как в обернутом бинокле,

Где-то очень далеко (92)

( – Чем, и во что “обернутом”?)

 

Старшина в докладном тоне (92)

 

Вида не подав наружно

Спрашиваю равнодушно:

– Женщины?

– Одно бабьё.

– Молодые?

С полувзгляда,

Хоть вопрос мой необычен,

Доверительно:

– Что надо.

Ну, не знаю, как с обличьем.

Вот за то, что ты толков,

И люблю тебя, Хмельков! (92)

(Возможно, врывается подсознательно – любимая тема проф. Саймона Карлински, о гомосексуальности всех русских поэтов. См. о том же, далее, у Натальи Солженицыной 1-ой.)

 

Кончено. Не быть покою.

Ласточкою стукоток (94)

 

Нос немножко великонек,

Да-к и я ж не Erlkonig. (96)

 

Неразборно что-то буркнув (96)

 

Глянул пару раз назад –

Чуть из дому невдогляд (100)

 

С рук, от стирки не остывших,

Легкий вздымливал парок (102)

 

Непривычно близко сблизясь (102)

 

заподозрЕла (100) – это уже или опечатка, или – правописание АИС. Вторую такую я где-то потерял, не пометив.

 

Зато нашёл пропущенные было:

 

Вкруг спины колотят зябло (68)

 

Неотстанный, непоборный,

Зов лукавый, не военный:

“Этот веер черный!

Веер драгоценный!” (16)

 

И по всей поэме, красной нитью, через страницу, почитай (исключая перечисление ландшафта и техники) – одна тема:

 

Всюду женщины (76)

 

– Тема насилия, заключающаяся авторским (исполнением такового), тема самая животрепещущая в поэме АИС, и занимающая наименьшее место – в “ГУЛАГе”.

 

В поэме есть всё – тут и “12” Блока, Пушкин, Лермонтов, Некрасов, жестокой романс, Твардовский, немецкий, французский, латынь и даже, временами – не испорченный Александром Исаичем – русский.

 

За такую поэму – три месяца гауптвахты ещё можно бы вкатить, но не десять же лет! – или сколько там? – ГУЛАГа!

Достаточно было бы ограничиться – публичным покаянием в малограмотности и графоманстве.

И публичной же поркой.

 

Но Запад и автора, и поэму – принял всерьёз:

Сделав предварительный экскурс в английскую балладу, от анонимной до Колриджа и, далее, Одена и Йейтса (сославшись попутно на переводы Кавафиса – педераста, a propos!), Роберт Конквест переходит – к рифме:

But we also find further departures: “zharit” and “sharyat”; “strakhe” and “sakhar”; “mekhom” and “potekhu”; “zaklyustan” and “pustit”; “Baturin”, “figuroy” and “Amure”; “sblizas” and “nizost”.

To the English ear these would not be acceptable.

 

Могу утешить специалиста по террору и переводчика Конквеста: для РУССКОГО уха – это тоже неприемлемо.

 

(Впрочем, рифмы, использованные Конквестом, вполне подходят поэту АИС – беру с первой же попавшейся страницы, 15-ой: “subaltern” – “pane”; “we” – “distillery”, на русском языке такого не придумать.)

 

О качестве перевода судить не берусь, мне за глаза хватило оригинала.

 

Thanks on the matter of the translation are due above all to ... (перечисляется с полдюжины знакомых мне советологов и специалистов по современной русской литературе – от Макса Хейуорда до Патриши Блэйк) ... and finally to the Alexander Solzhenitsyn himself, whose comments were naturally the most fruitful of all.

 

Завидую Конквесту: мне к Александру Исаичу обратиться никак не можно, остаётся – догадываться.

Впрочем, о языке Коквест* не говорит ни слова, только о балладном размере и принципах рифмовки. Слова, надо понимать, ему все ясны. Мне нет.

* “коквест” – явная фрейдистская опечатка; в прямом переводе: “западный хуй”, “хуй с запада”

 

*1 Настоящее издание с любовью презентовано комментатору одноземцем и сописателем А.И.C, сографоманом А.Очеретянским.

 

 

P.S. Для обучения читателя русскому солженицынскому языку образца 1950-го года прилагается поэмка, писанная им.

 

ЯЗЫКОМ ИСАИЧА

(концептуальный текст)

 

ветрожог сыздаля

отомщает саше

[тополя тополя

вдоль немецких шоссе]

 

ухо-парни вотмашь просадь

в храмном череном надолб

всуплошь трудолюбный [пашет]

межозерным дефиле

 

улкой ленточьем ослабло

вподхвать челаэком зябло

удоволены на вырубь

своеземку выпыхая

доглядясь и жимко ёжась

болок сбочь и стукоток

это вроспашь неразборно

неотстанный непоборный

зябло вздымливал парок

 

* в [скобках] даны слова, когда их нехватало у Солженицына.

 

(30 сентября 1990)

 

 

 

АМЕРИКАНСКИЕ РЕЧИ (И СПИЧИ) А.И.СОЛЖЕНИЦЫНА

 

“Его искусство – исключительный дар. Его не передать другому. А потому, что он бесстрашно бросает правду в зубы тоталитарной власти.”

(Приветственное слово Джорджа Мини, Председателя АФТ-КПП., в сб.: А.И.Солженицын, “Американские речи”, Имка-Пресс, 1975, стр. 9, 8)

 

1. (Речь Солженицына в Вашингтоне, 30 июня 1975, по приглашению АФТ-КПП)

 

Уже создается такое мирочувствие. (29) <что> Надо поставить стену и на ней показать барельеф. (34) Это очень опасное мироощущение. (30)

Я вот приехал на ваш континент, я вот уже два месяца путешествую по Америке. (31) В Америке хорошие автомобильные дороги. (38) Я это узнал сейчас, здесь у вас в штатах, вот в этот месяц. (39) Вот я уже много поездил по Америке. (51) Я отчасти и оттягивал свой приезд ..., чтобы прежде посмотреть простую Америку. (39) И сам я, проработавши в жизни немало лет каменщиком, литейщиком, чернорабочим. (11) “Пролетарии всех стран – соединяйтесь!” – этот лозунг кто из вас (аплодисменты). (11-12)

 

2. (Речь А.И.Солженицына в Нью-Йорке, 9 июля 1975, по приглашению АФТ-КПП)

 

Я писатель, я бы сидел и писал свои книги. (87) Я – уже был проглочен. Я уже побывал в брюхе дракона, в красном горячем брюхе дракона. Он меня не переварил и отрыгнул. (аплодисменты). И я пришел к Вам свидетелем того, как там, в брюхе. Это удивительный феномен. (60) На всех границах коммунистического мира, во всяком случае на европейских, поставлены электронные убиватели. (66) Есть у вас такая некая Анджела Дэвис. Я не знаю, известна ли она у вас в стране. (66-7) У нас собирает огромные толпы и большие массы. (99) Я особенно хочу сейчас напомнить, что коммунизм развивается как стержень. (67)

Я в этом году путешествовал по Италии в апреле. Я был поражён: на вратах храма серп и молот. На дверях священника оскорбительная надпись. Хулиганские коммунистические надписи вообще пестрят на стенах. (72) Но в тот же день из того же рта объявляется. (74)

 

/Ленин устами Солженицына – о “путанах”/: “Я цитирую Ленина: “Мы не можем стоять за лозунг мира, ибо считаем его АРХИПУТАННЫМ, тормозящим революционную борьбу.” (Письмо к Коллонтай, июль 15-го года.)” (75)

 

/Солженицын о шахматах/: Не надо быть такого низкого мнения о противнике. И если у противника партия не удастся, у него за спиной дубина, и он раскроит голову и этому шахматисту, и эту партию. (аплодисм.) (83)

 

Я испытал глубокое впечатление, прикоснувшись к тем местам, откуда текли и текут ваши истоки. (85)

 

/Весь текст, без изменений, приводится по двум речам из данного сборника. В третьей речи – Солженицын промолчал – или кто-то его поправил. – Сост./

 

Заключим:

 

“убедительность оракула и красноречивость проповедника”

(Пьер Бриансон, “Либерасьон”, 18 октября 1990)

 

“не будем искать у пророков тех качеств”

(Жак Жульяр, “Русская мысль”, 28 сентября 1990)

 

– не помню, кто там из пророков был косноязычным – Исайя? – Исаичу лучше знать. [Сост.]

 

Католическое Рождество 1992,

Брайтон-Битч,

Америка.

 

 

СОЛЖЕНИЦЫН О ЯЗЫКЕ БРОДСКОГО

 

“About the work of Joseph Brodsky, the young* émigré poet now living in the United States who is sometimes said to be Nabokov's successor, Mr. Solzhenitsyn was equally divided. He readily acknowledged that Mr. Brodsky is “an extremely talented poet”. But he also noted that “his choice of words is confined to the standard literary language.” For Mr. Solzhenitsyn, “there is a deep stratum of the popular language missing in his work”. This, he pointed out, makes the translation of his writing easier: “It makes him more of an international poet.” But he insisted that the West would be mistaken if it evaluates the depth and importance of Russian literature on the basis of this “international” style”.

(“A TALK WITH SOLZHENITSYN”, by Hilton Kramer, chief art critic of The New York Times, ca. 1979-1980, date and source are lost)

“Young poet” Brodsky (born May, 1940) was about 40 at the time of this article-interview. [KKK]

 

   Перевожу наскоро, тяп-ляп, эту советско-американскую херню:

 

   “О творчестве Иосифа Бродского, молодого* поэта-эмигранта, ныне живущего в Соединенных Штатах, которого иногда называют преемником Набокова, мистер Солженицын столь же раздваивается в своем мнении. Он охотно признает мистера Бродского “чрезвычайно талантливым поэтом”. Но одновременно отмечает, что “его выбор слов определяется стандартами литературного языка”. Согласно мистеру Солженицыну, “ему нехватает глубокого слоя народного языка в его писаниях”. Именно это, поясняет он, делает перевод его произведений более простым: “это делает его поэтом интернациональным”. Но он настаивает, что Запад ошибется, если будет судить о глубине и значении русской литературы на основе этого “интернационального” стиля.”

(“Разговор с Солженицыным” Хилтона Крамера, ведущего художественного критика газеты “Нью-Йорк Таймс”, источник и дата утеряны, но где-то 1979-1980 гг.)

* “Молодому поэту” Бродскому было уже под твёрдые 40 лет (родился в мае 1940, на месяц младше меня. – ККК)

 

О “западничестве” Бродского и “почвенности” Исаича – разговор особый. Тут важно мнение одного классика о языке другого.

 

 

ААА И АИС

 

Берём, к слову,  цитату из третьего классика, кумира нонешнего Нобелевского лауреата №5 (после Бунина, Шолохова, Пастернака и Солженицына):

“Себя Анна Андреевна считала непереводимой. – “Мандельштама, по-моему, ещё можно переводить, а меня уж совсем нельзя.” В то время Анна Андреевна переводила Леопарди.”

(А.Ахматова, СС, под ред. Н.Струве, т.2, стр. 337)

[При том, что словарь Ахматовой, по моим скромным подсчётам, составляет где-то 600 слов – вдесятеро больше, чем у Эллочки-людоедки. – ККК]

 

Языка “Воронежских тетрадей” ААА отродясь не достигала. Но это тоже разговор – особый.

 

“Он [Солженицын] читал ей свои стихи. На мой вопрос – хороши ли они? – она уклончиво ответила: “Из стихов видно, что он очень любит природу”. Не удовлетворило ее и то, что Солженицын сказал о ее стихах.”

(Нат.Роскина, “Анна Ахматова”, “Огонек”, №10, март 89, с.11)

 

“... диалог Ахматовой и Солженицына. Живая легенда серебряного века упрекнула праведника века железного в том, что в его стихах слишком мало тайны. Он ответил в запальчивости, что в ее стихах тайны слишком много...”

(Т.Жирмунская*, в анкете “ЛГ”, “Век Сергея Есенина”, №39(5570), 27 сентября 1995, стр. 6)

[* почему-то заговорившая о себе в “мужском роде”: “4. Мне повезло: “Есенин с березками” – книга, вышедшая после долгого перерыва, застаЛ меня в начале юности. С тех пор не расстаюсь.” – Или это не “о себе”, а о “книге” мужеского пола, или же пол относится к “поэту”? Разберись с этими литературоведами!...]

 

... к сему /там же/, глаголет гений-графоман /графо-гений?/ Соснора:

“... если что-то кому-то кажется тайной, то этот персонаж или олигофреничен к стиху, или же начетчик. Единственная тайна гениального поэта – талант.”

(Анкета “ЛГ”)

– о языке моего друга Вити Сосноры – см. особый ризёрч (ресёрч? рисёрч?), и в Ант., в томах 2Б и 5А...

 

А мы возвертаемся к нашим телятам.

 

 

ИЗДАТЕЛЬ ФЛЕГОН О ЯЗЫКЕ СОЛЖЕНИЦЫНА

 

... Имя первопечатника Александра Исаича на Западе предано анафеме и забвению (УМОЛЧАНИЮ). Что да, то да: румынский еврей Александр Флегон – клинический шизофреник и графоман, – что, однако, не помешало ему быть первым и крупным специалистом – хотя бы в области мата, а также царской и советской цензуры (см. А.Флегон, “За пределами русских словарей” и двухтомник А.Флегона “Вокруг Солженицына”, Лондон, “Флегон Пресс”, 1981 – далее все цитаты приводятся по нему).

 

“Когда я прочел в “Теленке” (стр. 569):

“У меня там часто эллиптический синтаксис, то есть, с пропусками как будто бы даже необходимых слов, это очень трудно для иностранца...” мне было не очень ясно, о каких эллиптических выражениях говорит Солженицын.”

(Флегон, т.2, стр. 772)

 

Языку Солженицына румынский еврей Флегон посвящает немало страниц (стр. 756-777), написанных хотя и бредово, но с преизрядным количеством примеров.

 

“В русской эмигрантской прессе встречаются иногда статьи, авторы которых восхищаются языком Солженицына. ... Я не встречал ни одного русского, который одобрял бы искренне язык Солженицына.  Нормальная реакция русского читателя – выражение возмущения против Солженицына за то, что он уродует русский язык, будучи, между тем, уверен, что он его обогащает.”

(756)

“А.Евреинова, представительница старой русской аристократии, жена известного дореволюционного русского драматурга, театроведа, режиссера и художника, ответила возмущенно на мой вопрос о языке Солженицына:

– Я не могу его читать. Меня раздражает его язык. Он напоминает мне гимназиста, который желая отличиться от других, выкапывает из устаревших словарей никому не известные, давно забытые и отброшенные народом слова и применяет их в своей речи.”

(756-7)

 

– противоположности сходятся. Американцы не могут читать английский язык Бродского без словаря, о чём мне сообщал его ярый критик, поэт, эссеист и авангардист Ричард Костелянец, 1940 года рождения, американец (80-летний отец его владеет отличным русским, свалив в революцию с Караванной в Петрограде, через Крым и Константинополь в Америку); то же говорили мне и другие американские поэты: Бродский (и в английском) пользуется зачастую словами из словаря, а не из разговорной речи.

Как, в каком-то из предисловий Антологии, писал я: “Говорим мы языком Зощенко, а пишем – языком Ахматовой”, выступая против бродскианцев, кушнерианцев, а теперь уже и кривулианцев...

 

Далее Флегон приводит примеры “новоречи” Исаича:

 

“КОТОРЫЙ ОН ЛОВКО ВСТАВЛЯЛ ПРИ ПОМОЩИ БРОВНОГО И ЗИГОМАТИЧЕСКОГО МУСКУЛА” (А.ДЮМА)

(очередной текст-концепт составителя ККК)

 

“в затенистом месте бинокленный винт

разожмурился

взнимая воздушный наслой

тумбенных туш

зинувшею перед Россией

 

Саня покинул попытки спать

упнулся полкой

безусильно сдвинулся

безколебно ответил

едва проснясь

 

простецкая голова свекрови

над разнесенными плечами и грудью

выражала в меру ее постоянной равноты

изумление

с челом прихмуренным

напряжена была ее изгибистая высокая шея

в обхват парусинового картуза

 

пережалилось Ксенье

стала к стволу не испытывая желания расслабиться

с проходящей непорочной досадой досуга

простегавши разгарчивый свербежом

бочкотелая жена бережа

на поевом и кормленном жеребце

содержало в себе некий зал

со сковородки подскочил полковник

малословный неотклонный жгутоусый поглубевший

спруживалось блукая

неоспорчиво ломоногий”

(Солженицын/Флегон, стр. 758-9)

 

– почти поэма, посвящаемая первопроходчику А.Флегону, мною.

 

“Относительно языка Солженицына  Роман Гуль писал:

“Не скрою, что язык Солженицына заставил меня скорбеть... первую половину книги я читал... преодолевая и путаясь в спотыкаче неудачных слововыдумок, неуместных диалектизмов, неприятных вульгаризмов...

... И чем дальше читал я “Август”, тем чаще приходилось мне, читателю, задумываться и над отдельными слововыдумками и над целыми фразами с изломанным синтаксисом”.”

(Флегон, 58)

 

 

А.И.С. О ЯЗЫКЕ АНТОН ПАЛЫЧА

(Солженицын читает Чехова, окунаясь)

 

“Музыка, а не рассказ. А вот “неподвижная, как статуя” – сюда не идет. И слово “горизонт” – не в лексическом фоне. (“Егерь” /1885/.)”

“А слов исконных, корневых, ярких русских – у Чехова почти не бывает (от южного детства?).” (“Горе” /1885/.)

“Опять выпадение из языкового фона: “Иона смотрит, какой эффект произвели его слова...” – И опять же – ни единого коренного русского слова, а ведь тут бы – как уместно!” (“Тоска” /1886/.)

“Но и тут есть срывы языкового фона: “логика жены”, “нервно заходила”, “опоэтизировал ее”. И слабовато назвать такую мятель – “в природе каша”. (“Ведьма” /1886/.)

“Но обязательность ли непременно “делать сравнения” ведёт и к усильному: “Цветок на высоком стебле коснулся моей щеки, как ребёнок, который хочет дать понять, что не спит”. (“Агафья” /1886/.)

“Суетливое” пение пасхальной ночи – это неточно, даже несправедливо. ... И трижды – “силуэт мужика”, корябает ухо!” (“Святой ночью” /1886/.)

“Вообще часто пользуется малохарактерным словом “красивая”. (“Несчастье” /1886/.)

“Хорошее наречие: “сарайно”. (“В суде” /1886/.)

“Свежее слово: “бездолье” и хорошо “распереписатель”. (“На пути” /1886/.)

“Но что это опять не в языковой фон: “жестикуляция”, “после некоторого молчания”? “Факиры на молитве” тоже сюда не идут.” (“Счастье” /1887/.)

“Много о ночных птицах, почему ни разу о летучих мышах?” (“Степь” /1888/.)

летучие мыши?! В СТЕПИ?!... – ККК (2 курса биофака ЛГУ)

“А вот отклонения в авторском языке, нарушающие фон персонажа, – это портит, и Чехов за этим почему-то не очень следит.” (“Степь” /1888/.)

“И чего опять нет как нет, и что удивительно в мужицкой повести: СОВСЕМ никто из крестьян не употребил ни одного сочного русского слова. Разве один раз “не добытчик ты”, – так и не находка.” (“Мужики” /1897/.)

“Сисоево “не ндравится” – это запомнилось всем читавшим, и даже иным – как главное украшение рассказа.” (“Архиерей” /1902/.)

“А вот народных слов – шаром покати. Но два южных хороших подхвачено: зубами заскриготела, дверь зашкорубла.” (“В овраге” /1900/.) 

(А.Солженицын, /Дневник писателя/, “Окунаясь в Чехова”, /Из “Литературной коллекции”/, “Новый мир”, №10, 1998, стр. 161-182)

– из присланного мне зачем-то* моим другом-техасцем, Стивом Спейром, нумера “Нового мира” (* поскольку – кириллица, неотвратимо пугающая американо-туземцев?...); август 2000-го.

 

 

 

КАК А.И. ОПЕТУШИЛ И.А. (БРОДСКОГО), “ВЗЯВ ЗА НОЖКИ” ЕГО “ЗАНОЖЁННОСТЬ”, И ПОСТАВИВ – РАКОМ...

 

“нобель к нобелю летит,

нобель нобелю кричит...”

 

   “Бродский революционно сотрясает русское стихосложение. (В единственном нашем обмене письмами, году в 1978, я написал ему об этом.)” – А.И.С.

 

   “Вот берётся Бродский за сюжет Марии Стюарт, столь романтически воспетый многими, и великими, поэтами. Но романтика для него дурной тон, а проявить лиричность – и вовсе недопустимо. И он – резкими сдёргами профанирует сюжет (заодно – и саму сонетную форму), снижается до глумления: “кому дала ты или не дала”, “для современников была ты блядь”, и даже к её статуе в Люксембургском саду: “пусть ног тебе не вскидывать в зенит”. Ещё и диссонансами языковыми: “сюды”, “топ-топ на эшафот”, “вдарить”, “вчерась”, “атас!”, “и обратиться не к кому с “иди на””, – и это чередуется со светскими реверансами – какое-то мелкое петушинство.”

 

   “Вот (“Пенье без музыки”) растянутая на 240 строк попытка объясниться с одной из отдалённых возлюбленных минувшего времени, насколько он остаётся с нею неразлучим, – апофеоз хладности и рассудливости, не случайно ещё и построенный на геометризме (впрочем, шатком: перпендикуляр-то восставил, но спутал катет с гипотенузой...)...”

 

[… и что ж он тогда не сопоставил “поэтическую геометрию” с другим классиком – архитектором а.а.вознесенским:

“… как утро прекрасно летнее

как чисто у речки бисерной

дочурка твоя трёхлетняя

писает

по биссектриске…”,

где а.а.никак и ничуть не напутал, а вовсе даже дал – как всегда – блестяще-графический образ. – ККК ]

 

   “Отдельно заметно выделяется лишь рассеянный по годам цикл стихов, посвящённых М.Б. В исключение ото всего остального корпуса стихов Бродского в этом цикле, хотя и не сплошь, проявляется несомненная устойчивая привязанность, заножённость.”

 

   “Тоска по этой женщине прорезала поэта на много...”

 

   “В рифмах Бродский неистощим и высоко изобретателен, извлекает их из языка там, где они как будто и не существуют. Рифмы – очень находчивые, являют его тонкое фонетическое ухо, много свежих и смелых, очень расширил пределы рифмы: подробней – кровлей, плевел – север, отметки –  по-немецки, горних – треугольник, средство – сердце; нередко играет ими в троерифмиях: звёзды – извёстка – войско, добавляет ещё и внутри строк. При такой смелости, разумеется, переступает и меру, уже в спорность: та же “извёстка” рифмует у него с “известный”, ропот – рапорт – рупор, подделке – кривотолки, уехала – около и др. И повторы рифм у него редки, кроме злоупотребляемого выноса предлога под конечное ударение.”

(перечисляя самые неудачные ассонансные рифмы* соперника-нобелиата – ККК-2007)

[* прочёл бы лучше не нобелиата, но ПОЭТА е.а.евтушенко – где тот правда УМАЛЧИВАЕТ своих более талантливых соратников-соперников 50-х панкратова и харабарова, перечисляя сов.говно типа ваншенкиных:

//www.newizv.ru/print/31745]

 

   “Пресловутый enjambement, перенос из строки в следующую строку, – из редкого, интонационно выразительного приёма у Бродского превращается в затасканную обыденность...”

 

   “Бродский настойчиво придаёт своим стихам музыкальные названия: ноктюрн, полонез, квинтет, дивертисмент, романс, ария, колыбельная, песня, песни, песенка, пенье... В тексте нередко встречаем образования “до-ре-ми”... Однако: музыкальности – во множестве его стихов никак не найти...”

 

   “Распространено противоположное мнение: что стихи Бродского даже особо музыкальны. Ссылаются на его манеру чтения. Мне не пришлось его чтения слышать. Но я принципиально считаю, что качество стихов не должно зависеть от авторской манеры чтения. Уравнительно с поэтами минувшего времени: стихи должны звучать прямо с бумаги.”

 

   “Некоторые стихи ранней молодости – “Ты поскачешь во мраке...” (хотя ещё сильно подражательно), “Рождественский романс”, “В твоих часах...” –

дают нам представление, каким естественным и благодарным путём развития мог бы пойти Бродский.”

(а вот тут я с ним согласен… увы… ККК)

 

   “И так получилось, что, выросши в своеобразном ленинградском интеллигентском круге, обширной русской почвы Бродский почти не коснулся. Да и весь дух его – интернациональный, у него отприродная многосторонняя космополитическая преемственность.”

(и тут зараза А.И.С. – прав!...)

 

   “Глубинных возможностей русского языка Бродский вовсе не использовал, огромный органический слой русского языка как не существует для него, или даже ему не известен, не проблеснёт ни в чём.”

(и тут!..)

 

   “... поэт вперемежку посылает нам: “пусть КГБ на меня не дрочит”, “сухой мандраж”, “кладу на мысль о камуфляже”; “ах ты бля”; и несколько раз – прямой и прямой мат.”

   “... и “не бздюме [?] утряски...”

 

   “Изжажданное ли окунанье в хляби языка, однако без чувства меры...”

 

   “Так что принять Бродского за мэтра языка – трудновато.”

 

Сайт*: Новости культуры: А. СОЛЖЕНИЦЫН, “ИОСИФ БРОДСКИЙ – ИЗБРАННЫЕ СТИХИ”, Из “Литературной коллекции”, "Новый Мир", №12, 1999

(стр. 1-19, из 27-ми, дальше я не осилил; хотя %% на 90 согласен с Исаичем, будучи, к тому же – перворедактором Бродского [с Гр.Л.Ковалёвым и Б.Тайгиным], первой его книги 1962/1965/, но впоследствии “утратив к нему интерес”. – ККК)

 

© А.Солженицын, и я.

* Ссылка прислана Молотом от Неймана, 19 июля 2001, за что обоим – благодарность и merci. – ККК

 

 

КЛИМОВ УЛИЧАЕТ “ЛАЖЕНИЦЫНА” (в матерщине и еврействе)

 

   Но сам же он (сам!) признаётся, “Исаакович”:

   “В серьезнейшем западногерманском журнале “Дер Шпигель” №28 за 1971 год, на странице 99 написано дословно так: “Отец Солженицына был артиллерийским офицером под Танненбергом – в “Августе 14” он показан под именем “Исаака Лаженицына”, еврейского интеллигента, который перешел в православие...”

(Григорий Климов, “Красная Каббала”*, Лекции по высшей социологии, Краснодар, “Советская Кубань”, ТОО “Пересвет”, 1996, стр. 402, выделено Климовым)

   – и заключает:

    “А чтобы читатель не заснул от всей этой скучной философии, ударю-ка я в барабан:

   – “А тебе хрен в рот... да на фуя... Будешь залупаться, говорит, пропадешь... хуб хрен... шакал, подсосался... залупается, ум выставляет...”

   Только, ради Бога, не подумайте, что это я так пишу. Это пишет нобелевский лауреат Солженицын...”

(Ибид., стр. 413)

   – опять “исайевич”:

   “Наши дурноплясы из НТС-овского “Посева” называют Солженицына “самым русским из русских” (“Посев”, март 1974, стр. 1), хотя они прекрасно знают, что это полуеврей, сын еврея-самоубийцы, первая жена которого полуеврейка, а вторая полная еврейка. Значит, в душе это даже не полурусский, а просто замаскированный крипто-еврей...”

(Ибид., стр. 420)

   – и вторит ему (им же, Климовым, хаемый) Лимонов:

   “... я представляю доказательства. Его отца звали Исай и он был кантонистом. В ту эпоху было в обычае отдавать еврейских сирот в кантонисты.”

(Э.Лимонов, “Первое интервью”, “Панорама”, №553, 12-18 ноября 1991, стр. 22)

   – так что, вероятно, недаром, в своём двухтомнике “Вокруг Солженицына” Александр Флегон обзывает провинившегося романиста-историка то Исаковичем, то всяко (см. А.Флегона).

... и у меня, и у Бродского, деды, кстати, из кантонистов.

“Роман с кантонистом” и примечания к оному  – см. в томе 2-м романа, в главе “Путешествие адмирала Головнина...” (неопубл.)

 

ШАРЛАЙ-БОЛТАЙ И ФИЛОСЕМИТ СОЛЖЕНИЦЫН

 

“... напоминаю, что употребляемые мною неологизмы нашего знаменитого нобелевского лауреата А.И.Солженицына я помечаю /В.у./ – Вермонтский узник.

Читая письмо Е.В.Мовшовича, задаёшься вопросом: “А почему, расхвалюхивая и гавкукая /В.у./ цифру, названную Эйхманом, так охаюкиваешь и гадючишь /В.у./ русского литературоведа и историка Вадима Валериановича Кожинова? Почему многим евреям выгодно прямо-таки с пенью у гавкала, как в западке эпилепсии /В.у./, отстаивать эту цифру?”

В.В.ШАРЛАЙ

 

 

А.И.С. О МОЛОДЫХ 70-ЛЕТНИХ “ЕВРЕЙСКИХ” ПОЭТАХ

(перевирая – по старческой слабости?)

 

Лев Лосев. Народный поэт.

Очерк, посвященный семидесятилетию поэта Владимира Уфлянда.

Лосев цитирует Солженицына: «Солженицын сочувственно пишет o неизвестном ему молодом поэте Уфлянде в конце второго тома «Двести лет вместе» как выразителе еврейского отношения к России. «Россия отражается в стекле пивного ларька»... И ведь верно!.. вот ужас». Он читал пересказ «Прасковьи» Уфлянда в самиздатском документе и не знал, что y Уфлянда все наоборот. Уфлянд не обличает распад русских нравов извне, он сам из тех, кто терпеливо выстаивает очередь к пивному ларьку, и его строки o пивном ларьке («Но отражается Россия, как в зеркале, в его стекле...»)… странно напоминают патриотические стихи народного любимца Твардовского из поэмы «Зa далью даль». Где только Россия не отражается!..

(Ян Шенкман, “В пельменную на БТРе”)

Там же:

Толстые журналы января: антисемит Ницше и русские проститутки

(к слову, во времена ницше треть проституток была еврейками, многие чухонками и иностранками, на русских приходилась где-то половинка…)

 

и нет чтоб лившицу-лосеву сказать: “старый мудак… самовлюблённый осёл… и стихи-то переврал (или – передёрнул?)…”, оне такого не можут

оне сами сын совписа поэта владимира лившица…

из смежной кормушки «костра»…

 

… о “молодых поэтах” см. также моё давнее практически неопубликованное эссе “трифоныч, исаич и лёва халиф”, 1976

впрочем, где вы её(его?) – не в издании же асеньки майзель тиражом 100 экз. «писма асе» найдёте?...

вынужденно цитирую:

 

ТРИФОНЫЧ, ИСАИЧ И ЛЁВА ХАЛИФ

(Лев Халиф, “ЦДЛ”, 1976, “Панорама” /Альманах-Пресс/; обложка В.Бахчаняна;

А.И.Солженицын, “Бодался телёнок с дубом”;

Е.Г.Эткинд, “Записки незаговорщика”)

 

    “И тогда я встал, и голосом, диктующим в историю...”

                                                                         (А.И.С.)

 

   Халиф не вставал. Он тихо сидел в кабаке ЦДЛ... – почему, кстати, мы всегда отождествляем ЦДЛ с кабаком? И Булгаков о том же: судачки там орли, запотевший графинчик с водкой...

   Потому, что литература в России давно уже стала – кормушкой. Скотский хутор и стойло Пегаса. Кормят, впрочем, икрой. Осетринкой. Конечно, под водочку.

 

   Сейчас все пишут мемуары. Оправдательные, обвинительные, объяснительные. Иной раз даже с “четырьмя дополнениями и перечнем приложений”. Страниц по 600, и по 800 иные. Сами, с помощью, “о” и “не о”. Словом, пишут. А кому-то – читать. И Буковский их пишет, и дочь адмирала, и даже – генералиссимуса, пишет Хрущёв, Солженицын и Глезер. Пишет Эткинд.

   Не пишет – Халиф.

 

<….>

 

   Пустили козла в огород. В ЦДЛ. Все, кто ели из этой кормушки, чувствовали себя причастными к стаду, даже если – НАД СТАДОМ. А если – вне стада? Так, на шестистах страницах “Бодался теленок с дубом”, помимо Автора – проплывают ещё десятки знакомых и незнакомых лиц. Но – всерьёз. Баруздины, Абдумомуновы, Мусреповы, Федины, Воронковы – и сражение с этой сволочью Автор, по меньшей мере, уподобляет “Бородино” /стр. 204, 211/. Правильно сказал о нём Демичев: “Я вижу, вы действительно – очень скромный человек.” /стр. 110/. Но дело даже не в скромности. Принимать их – всерьёз. Патрона Твардовского. (“Твардовского убили тем, что отняли “Новый мир”.) Отняли орудие, которым Твардовский послушно болванил читателя, самый левый из правых журналов. Но ведь не один Александр Исаевич “блюдёт традиции” “Нового мира”. Много поклонников, и защитников тож: ведь всё же там “что-то” печатали! Печатали. За всё время существования журнала – одну прозу (Солженицына), одного поэта (Александра Величанского – в последнем “твардовском” декабрьском номере), и одного критика (Синявского). Памятник Трифонычу! Гусь свинье оказался товарищем. Скотский хутор. Ведь все эти шакалы (перечисленные и не, сотни членов Союза писателей) – ведь их Твардовский ТОЖЕ печатал. И как! Ибо это – кормушка. У которой милейший Трифоныч оказался заглавным хлеборезом. Как он резал! Какие ломти!

 

<….>

 

   Переходим к Халифу. Так вот, в этом стаде – ревущем, мычащем (молоко же – исправно дающем – в обмен на корма, на корма!) затесался – козёл. А какое с козла молоко? И доился налево. Пока там банкеты и речи, и плечи – Халиф наблюдал. Оговариваюсь. Исаичу неудобно перед Трифонычем, Эткинду – скажем, перед Адмони, а Халифу – никак. Он не их. Он из нас затесался, козлов. Отпущения, кстати. Ведь когда кого бьют – попадает по малым. Но равновеликим. Алик Гинзбург, Тайгин, Галансков, тот же Бродский, сейчас – Вознесенская, Трифонов. Имена-то все – малознакомые. Там, не Гранин-Панова-Рождественский-Симонов. Имена незнакомые попросту. Даже, скажем, Исаичу: “А ведь есть еще – смелые молодые поэты.” /Стр. 14, без имен, имена же там – Ю.Казаков, Тендряков, Солоухин, Можаев какой-то. Надеюсь, не славянофилы. Или не только./

   Так вот, Халиф, даже если его многоуважаемый Александр Исаич в виду и не имел (а кого он – имел?), был именно молодым и именно смелым поэтом.

 

<….>

 

   Что мог сделать Светлов? – скажем, спросят меня. Или Дар? Или проф. Е.Г.Эткинд? А – не быть среди них.

   Так ведь просто!

   И всё же мы рвались туда. Кто-то, то ли Седых, Женук ли, Сергеев-Рафальский в какой-то статье – упрекали всех нас, кто не ЧЛЕНЫ – в обиде и зависти, что пусти нас к тому же корыту, мол – тоже стали б такими! Что же, правильно. Только не стали. Не купили ли нас, или мало давали, или, просто – пинком, – ВСЕ МЫ ШЛИ НА ПАНЕЛЬ. Шли и лезли, ломились в Союз. Слава Богу, не приняли многих.

 

<….>

 

   Вот, беру окруженье “телёнка”: “Овчаренко, Баранов, Кожевников, Матушкин и Поварёнкин...” – я их, что, подбирал? Хутор, хутор. Увы, не солживишь. Мычат.

 

   Мы же – мирно и мудро молчали. А на хутор заходили – из смежного вольного леса. Чтоб погреться и запахи кухни понюхать.

   Ибо – с улицы мы. Из кафе, подворотен, подвалов, притонов. Где не судачки орли и запотевший графинчик, а – красное крепкое и плавленый сырок на закуску. Где менты, воронки и повязы. Ибо пишет Халиф: …

 

и т.д. …

 

<….>

 

   В качестве постскриптума прибавлю: обложка задняя (плакат – “Родина-мать” – держит, воззванием – МЕНЮ ЦДЛ...) – меня шокировала. В первый взгляд. А во второй... Что ЖРУТ там, в ЦДЛ? А – Родину же мать! Расписанную в блюдаж и разблюдовку (по русски же – меню).

 

   О как там жрут!

 

К.К.Кузьминский

 

/7 утра 18 – 5 утра 19 декабря 1976, Техас/

 

ОПОСЛЯ:

статья отвергнута – Седыхом (НРС), “22”, “Эхом”, “Новым американцем” – а больше я никуда не посылал, я их послал.

... и “Новым русским словом”, 2-3 декабря 2000, к моей публикации стихов Халифа и о нём, к 70-летию.

и по сю – не по вкусу (и не по зубам). По вставным их...

 

вот и ищите – книжицу Аси Львовны Майзель, мои писма к ней, изданную своекоштно, инвалидным иждивением, тиражом 100 штук… лет 5-6 тому…

а вместо – читайте а.и.солженицына и о нём

 

(вставлено 5 июня 2007, 31 год ступ-стя, в день госпремии солженицыну от путина…)

 

 

НОВЫЙ, НО НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛЖЕНИЦЫН

 

“... и “непокрытая лысая голова фигуры”... и хозяин, который “без тени усмешки искривил лицо”...”

“и как “осознание этого пробилось через подушки грудей и засвербило в носу”...

“звоном, “настроенным на частоту резонанирования* черепных конечностей”...”

(В.Борун, А.Данилов, “Черепные конечности” как инструмент художественного перевода”, “Петербургский литератор”, №2, 1992, стр. 2)

* нечаянная опечатка: резонирования.

 

   “А по поводу случайностей можно вспомнить слова Колина Уилсона: “Однажды, когда я искал один нужный мне факт, с полки упала книга, раскрывшись как раз на той странице, где находились нужные мне сведения.”

(Николай Непомнящий, “Самые невероятные случаи. Энциклопедия загадочного и неведомого”, М., “Олимп / Астрель”, 2000, стр. 99-100)

 

 

ЭТРУСК ИСАИЧ

 

   “Ведь установили же во Львове, что украинцы происходят от шумеров и этрусков, в отличие от всяких там русских...”

(В.Панов, “Боевой гопак”, “Экспресс-газета”, №4, февраль 1995, стр. 4)

 

   Впрочем, может быть, Исаич – этруск. В большой помойке моей немалой Антологии, в томе 5Б, на стр. 581, приводится материал о Сэнди Конраде, касающийся и Солженицына. Привожу:

 

“ЖИВ КОНДРАТОВ:

 

   “Перевод же “зилак” – “силач” так называемый переводчик заимствовал из популярной книги А.Кондратова “Этруски: загадка номер один”, М., 1977, где на странице 36 автор, издеваясь над А.Д.Чертковым, читавшим этрусские тексты по-русски, пишет: “Если бы мы стали пародировать “метод” Черткова, название этрусского жреца-гаруспика можно “перевести” как “гадающий рус по печени”, а этрусское “зилак” как “силач”.

(“Наука и жизнь”, №10, 1985)”

 

   А Исаич Черткова не пародировал. Напротив, где-то ещё я читал, что он письмом приветствовал метод русифицирования этрусков “переводчиком”: особенно ему понравилась расшифровка “этруски” – “это русские”; источник, не записав, я утерял. Но помню.

 

   Нумера же “Науки и жизни” свалены у меня в гараже, так что и до них не добраться. Поминал ли там Сэнди Конрад, поэт и переводчик письменности острова Пасхи, выдающегося лингвиста Александра Исаича Солженицына – ищите сами.

 

   Как говаривал не лингвист, а бытовой фольклорист (физик-теоретик, абстрактный фотограф и клептосвин по вывескам и табличкам – см. том 5А) Миша Пчелинцев: “Ищущий да обрыщет, обрыскавший же – обрящет, а обряскавший же – опрыщет.”

 

   Что я и делаю.

 

(Присовокупление от 8 iуля 1991-аго года)

 

СИРЕНЫ Д-РА МАРЛИСА (И РУССКИЙ ЕВРЕЙ ОДИССЕЙ)

/отрывок из писомой автором – ККК – поэмы “Сирены”, 1994-?)

 

                               натюрморту В.Л. /Вали Левитина/

 

   “К примеру, почему ирландец Джеймс Джойс выбрал в главные герои своего великого романа еврея Леопольда Блума? Только для того, чтобы подразнить “циклопов” – ирландских националистов? По средиземноморской ассоциации: грек Улисс (Одиссей) – еврей Блум? Чтобы противопоставить мирного, находящегося над схваткой мещанина, с его мечтой о духовном Иерусалиме...?”

(Вл.Соловьев, “Джойс под микроскопом”, “Панорама”, №655, окт.-нояб. 1993, стр. 23)

[ – и терпентин на что-нибудь бывает полезен: ну не пришло б мне в голову перечитывать статью этой литературной мондавошки, ан – в аккурат, сгодилась эпиграфом! – Сост.]

 

   – “железный человек” Соханевич, скульптор, поэт, художник, переплывший Чёрное море на надувной лодке (см. поэму-песнь А.Волохонского и А.Хвостенко “Прославление американского гражданина Олега Соханевича и его доблестного побега с борта т/х “Россия”, а также о том, как он попал в плен к Туркам и был ими отпущен”, Ант., т.2А, стр. 303-4) принёс мне с помойки* найденную им книгу. Книга, “Одиссей, русский еврей”, оказалась – о том. Как всегда, в точку. Что бы я ни раскрыл – меня окружают сирены...

* [в телефонном разговоре 19 генваря с.г. с железным соханевичем выяснилось: его друзья-грузчики середенки /см. “бегун с джигарепа”, ант., т.3б/, перевозя имущество и библиотеку лауреата и.а.бродского из гринвич виллэджа /44 morton str./ в новокупленный дом в бруклине, подобрали помянутую книгу из числа выброшенных поэтом в мусорник, и презентовали олегу. самого соханевича на погрузку они взять побоялись: жена лауреата предупредила их о слабом здоровье знаменитости, о “щадящем режиме” и т.п., а сам соханевич силён, громогласен и вполне мог бы прочесть свои новейшие стихи – что под силу выдержать только мне, а не лауреату. – Сост.]

 

   /последующий текст д-ра Марлиса приводится в некотором, неизбежном, но сугубом сокращении. В настоящем цитировании опущены все переводы поэтических вставок д-ра М., за ненадобностью. – ККК/

 

   “В двух разных работах я стремился показать, что: 1) Одиссей был карийским евреем, и 2) доказать, что иудаизм имел в своей основе поклонение Сатурну-Кроносу. Факт того, что обе темы всплывают в историческом мифе, т.е. превращение Одиссея в Кроноса, есть доказательство, подвигающее меня к дальнейшему исследованию. Роберт Грэйвз пишет об “античной” теме путешествия к “ольхе и ворону” героя Брана (Кроноса) на остров Элизиум. Гомерическая история данайца Одиссея и Сирен полагает, что имя Одиссей (“злой”, ссылаясь на Гомера) было титулом Кроноса и относилось к его лицу, окрашенному в багровый цвет красителем священной ольхи. Происхождение рассказа о том, как Одиссей залепил свои уши воском, дабы противостоять зову Сирен, возможно восходит к концу 13-го века до н.э., когда священнослужитель Кроноса на Итаке отказался принять смерть к концу своего срока служения. Это объясняет, почему он убил всех просителей руки Пенелопы, переодевшись в грязное тряпье во время обряда временного отречения.

   <...>

   Сирены и их песни явно имеют еврейское происхождение, что находит подтверждение в сцене “искушение Змием” в книге Бытия, 3:5.

   <...>

   Русский натуралист Фон Байер заявил, что приключения Одиссея, включая эпизод с Сиренами, имел место на акватории Чёрного моря. Во-первых, он установил существование “западного курса”, как закона, обусловливающего фабулу “Одиссеи”, являющегося записью одного из многих путешествий богов и героев в ту сторону.

   <...>

   Норман Дуглас в “Земле Сирен” говорит, что “происхождение и значение Сирен возникает вопросом у еврейского философа Фила, в его salade Russe смешении греческих и еврейских демонов”. Факт употребления Дугласом метафоры “русского салата” интуитивно свидетельствует о русском происхождении Одиссея и Сирен.

   <...>

   Что до звучания Сирен и голоса Одиссея, Дуглас пишет: “Как Одиссей волнует этими сияющими вибрациями! ... Как этот Б-гом одарённый Чайковский, чья меланхолия, окроплённая экзотическими, оживляющими страсть, метрами старого Самарканда, где они любили любовью демонов, заглушённые пульсации, часто-повторяющиеся, подталкивающие судьбу, или зловещая металлическая трель, вопль мириада татар, которые пали, поглощены кровавыми волнами /водами/ Чингизхана, или может быть предваряющий крик его собственного измученного духа, который покинул Вселенную слишком рано...” Опять Дуглас помещает пение Сирен и голос Одиссея в русский контекст, сравнивая их с Чайковским, старым Самаркандом, татарами и Чингизханом.

   <...>

   Что касается песен Сирен, Дуглас придерживается мнения, что “их мелодии также могли происходить из первобытных песен, песни Линуса и причитаний на виноградниках Исайи”. Здесь мы снова видим еврейское происхождение Сирен.

   <...>

   Написав 128 страниц книги “Королева Елизавета Тюдор, тайная еврейка”, велико было моё удивление, когда я встретил следующее упоминание сонета Лопе де Вега, участника неудачливой “Испанской Армады”: “в которой лес мачт со знамёнами утоплен судьбой у берегов Испании за предательство Сирены (королевы Елизаветы)”. В этой борьбе католическая вера, поддержанная Инквизицией, была разгромлена её врагом Иеговой при поддержке елизаветинской Англии. Персона еврейской Сирены Елизаветы относится к моей аналогии.

   <...>

   Телевидение в роли Сирены вполне подходит к роли одноглазого циклопа Сатурна-Кроноса, в этой еврейской-одиссейской связи, как и запрет на него в некоторых школах. “Мальчик в комнате читал книгу, когда звуки телевизора донеслись из гостинной. Он был Улиссом, отозвавшимся на пение Сирен. – Я чувствовал, как меня затягивает это, – сказал он позднее. – Я не мог противиться.”

   Телевидение, основанное, финансируемое, продуцируемое и контролируемое евреями (* м.б.) и одноглазый Циклоп-Кронос-Сатурн, телевизионное изображение, действующее как Б-г-Сирена, притягивают нас. Я Одиссей, и как он, я слушал зов телевидения (еврейский Б-г средства сообщения), через всю мою жизнь, жертвуя многими жизненными и творческими возможностями в этом процессе. Как Одиссей, я должен слушать его, принимая вызов от “Я и они”, диалога, предложенного телевидением-Б-гом, и обогащаться им, и не позволить ему разрушить меня. Его песни – зазывы-реклама – ложь Сирен (Сирены Предупреждающие) каковую я должен игнорировать; это плебейское счастье и ценности их я должен отвергнуть, как бы они ни зазывали меня; но его мудрость и красоту я должен впитать и воплотить в своё бытиё – это дилемма Одиссея и Сирен.

(* м.б. – за подобное заявление актёр марлон брандо пару лет назад был вынужден публично извиняться и навсегда загубил свою кинематографически-телевизионную карьеру. – прим. перев.-сост., 1998;

впрочем, слово в слово – это же сказал скотт фитцджеральд о голливуде в 1940-м и умер, не извинившись. – ещё одно прим. сост., 2001)

   <...>

   В течение семи лет критик Джон Леонард был ведущим телевидения и подписывался псведонимом “Циклопы”. Я встретился с “Циклопами” Джона Леонарда, когда он был редактором книжного обозрения Sunday Times в его оффисе в “Таймсе”, касательно ряда материалов, включённых им, где я открыл подтексты в “Ethan Frome”, “Великом Гэтсби” (Sic! – KKK) и “Бэббите”, опубликованные в моей книге “The Expatriate Conspiracy”. За окном мела вьюга, и он был очарован моим материалом, но сказал, что обозрение имеет определённые обязательства перед издателями, которые не позволяют ему, по объёму материала, включить туда ещё и мои ревю. Я разволновался, убеждая – “Давайте проясним литературу, сделаем её более понимаемой, прежде чем запускать её в торговую сеть, и т.д.” – и вышел из оффиса после 20-минутного разговора. Как часть моей кармы идентифицируется с Одиссеем, так и эта книга “Одиссей, русский еврей”, и то, что я сам русский еврей, мой спор и ярость в борьбе с “Циклопами”, и мой стремительный уход-бегство из оффиса – пещеры ВРЕМЕНИ (“Таймс”) – всё складывается в кармическую стезю, столь приятно осознаваемую чрез все эти годы.

   <...>

   “Происхождение слова “Сирена”. Некоторые учёные производят его от Seirazein, “связать аккордом” (ослепить звучанием). Другие ведут его от семитского корня, означающего “петь”. –

[тут вкрадывается некоторая херня – “корд”, “аккорд”, хорда – от незнакомой хотя бы с биологией /хордовые рыбы/ – переводчицей Надькой Нилиной, запутавшей к хуям и меня: “to bind with a chord” она перевела, спутав bind и blind, как “ослепить” вместо “связать”, отчего и последующее слово зазвучало по-иному, каким-то “хором”, вместо “каната”, и т.д., что и выяснилось при наборе. – Прим. наборщика-составителя.]

   Одиссей, препоясанный и связанный канатами, есть, на самом деле, первое письменное упоминание использование “филактерий”, в его желании услышать /познать/ мудрость запретного плода от древа Знания – становясь таким образом ближе к Богу – что осуществимо было лишь путём привязывания канатами к мачте его же корабля.

[ – далее идёт пространное изложение, что есть филактерий/-ии/, молитвенные ремни-коробочки; странно, что автор не приплёл туда ещё и “цицес”? – Сост.]

 

– за сим следует сравнение с Холокостом (Катастрофой? – по сю не знаю как) и Троянской войной, с раскладом выживших: “1 – 600; 100 000 – 6 000 000”, взятых вовсе невем откуда, и сравнение Одиссея с пророком Ионой, предсказавшим гибель всем на корабле, но к “Сиренам” это уже не относится.

   Список цитируемых автором источников, числом 127, приводить не буду, ограничившись основным:

Dr. Alan Marlis, “Odysseus a Russian Jew”, Copyright 1980, pp. 77-85.

(без выходных данных, без места издания, набор – похоже, компьютерная распечатка; формат 5,5” х 8,5”, тиражированно в форме брошюры, переплёт на скрепке, обложка жёлтая, шрифт казённый, около 100-120 стр. – не пересчитывать же!)

 

   – как ни странно, теории д-ра Марлиса не вызвали такого ажиотажа, как бред клинических полковников – Г.Климова, В.Суворова-Резуна, (да и друга моих друзей, покойного Игоря Бунича, между прочим) – может, уж шибко грамотно? Даже лауреату-одноверцу это оказалось не по зубам.

   Приходится расхлёбывать мне.

 

(осень 1995?)

 

... а уж когда мы дойдём до основополагающего труда... “Книгу Велеса” (в переводе и с пояснениями А.И.Асова – СПб.: Политехника, 1999. – 480 с.) я покамест перелистал и кое-что пометил, но где-то у меня завалялись материалы о Юрии Мудролюбове, первооткрывце, и о дощечках ея, хранившихся “в морском мешке” [кавалерийского?] полковника Изенбека, и спасённых вестовым Кошелевым – равно о многих и многих иных открытиях и откровениях – см. в грядущем и будущем переиздании настоящего труда, буде таковое воспоследует. – ККК

И на том и закончим (пока) изыскания по этрускам и Одиссеям.

 

 

БЕЛОРУС СОЛЖЕНИЦЫН И КАПИТАЛИСТИЧЕСКАЯ АКУЛА ИЗ ТОРОНТО

(подавившаяся малороссийской колбасой)

 

“Сам я – едва не на половину украинец, и в ранние годы рос при звуках украинской речи. А в скорбной Белоруссии я провел большую часть своих фронтовых лет, и до пронзительности полюбил ее печальную скудость...”

(А.И.Солженицын, “Как нам обустроить Россию? Посильные соображения”, НРС, 22-23, 25 сентября 1990, стр. 6-7)

 

“Окончив недавно читать “Октябрь шестнадцатого”, я хотел бы поделиться с Вами некоторыми своими мыслями. ... Фактически больше всего меня интересовало то, что Вы сказали о Белоруссии и её народе. ... В тексте двух томов книги (это около 1200 страниц) лишь в одном месте сказано, что солдаты говорят... “о белорусах”. На торговой улице Вы (или Ваш герой) заметили “гирлянды малороссийской колбасы”. Почему в центре губернского города Восточной Белоруссии “малороссийская колбаса”? Разве местной, белорусской не было? ... Как иначе пояснить, что Вы не воспринимаете белорусов в качестве народа, который когда-то играл правительственную роль в Великом Княжестве Литовском?...”

(Кастусь Акула, “Открытое письмо Солженицыну”, “Зважай”, Часапiс Беларускiх Вэтэранау, №4 (40), Лiстапад, 1985, Торонто, стр. 2)

 

[недавно, к слову, заказал полусладкое советское шампанское на сайте shoppersvineyard.com как “грузинское”, но таковое оказалось вовсе даже белорусского завода шампанских вин, в г. минске – нешто там и виноградники расцвели?... по вкусу, впрочем, вполне ностальгическои-знакомое и приемлемлемое, 8 долларов бутылка. рекомендую – ККК]

 

 

“ЛИТОВСКИЙ ДИВЕРТИСМЕНТ...”

(приложение-отступление к Солженицыну-Бродскому, см. выше)

 

Глобус тут купил, чтоб знать, где живу, и обнаружил, что Литва – больше там какой-нибудь Швейцарии или Бенилюкса...

(Автор-компилятор, 20 июля 2001; по визите юных литовских художников, данаса березникаса и тадеуша)

 

... куда нежней и веселей – о нём [Бродском] отзываются “незнатные” современники-друзья (о чём мало кто знает, паче – читатели детища Твардовского-Матусовского-/Исаковского-Долматовского-и-Иодковского/...):

 

“Ося Б., Ося Б.

Много думал о себе.”

(Л.Виноградов, без даты)

 

“Ах, Осенька, очей очарованье,

в багрец и золото одетая лиса!”

(Тонико Козлова, 1980-е)

 

... а Тонико (у которой сейчас рак, боюсь и звонить) написала в 80-х два роскошных прижизненных портрета Оси – один в тельняшке и с татуировочкой, другой – в наполеоновской треуголке, с приклеенным плюмажем... Фот нет, есть – на видео...

 

(приложение “не к месту – “но не оставлять же чертям-буфетчикам?!”, – как выражалась, цитатно, моя покойная четвёртая супруга, Ника Валентиновна Казимирова из семейства Голубевых-Мейерхольдов-Ахматовой-Пуниных... – 20 июля 2001)

 

 

ПОСТСКРИПТУМ. ЗАКЛЮЧЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

 

“Слово – ключевое понятие для Солженицына в целом. Об этом говорит все.”

(П.Вайль, А.Генис, “Поиски жинра*. Александр Солженицын”, “Октябрь”, №6, 1990, стр. 201)

– ну недаром я их прозвал “пенисом-и-гениталисом” и “рижскими пожарниками”!...

* пардон, очепятка. Но в масть.

 

К достоинствам Солженицына (по Пенису-и-Гениталису?*) относятся:

“И единственная нехудожественная публикация в советской прессе – страстная и убедительная статья в “Литературке” о языке.

И фанатическая приверженность Далю.

И изобретательность в сочинении лексических фантазий (вроде “вышатнуть” и “пришатнуть”).

И скорбь по букве “ять”, и безнадежная борьба за букву “Ё”.

(Сноска набрана, источник утерян. Сверяйтесь сами.)*

* В третьем издании этой брошюры-памфлета обнаружена: они, “пенисы”; стр. та же.

 

“ ... 11 апреля [1975], Бернар Пиво пригласил Александра Исаевича, который к тому времени уже жил в изгнании.

– Какое слово в русском языке вам дороже всего?

– Какое слово?... – ответил А.И.Солженицын... – Вся моя жизнь проходит среди слов, и когда мне удается минуту дохнуть свежим воздухом, то я беру выписки из русских словарей и перебираю эти слова, как драгоценности, и каждое кажется мне таким прекрасным.”

(Ю.Коваленко, “Король LIRe покидает сцену”, “Неделя”, №38, 17-23 сентября 1990, стр. 10)

(... “Пиво” – было первым словом, прочитанным мною по-русски, в 4 с половиной года. Матушка рассказывала: вернулись мы из эвакуации с детдомом в Ленинград, идём  по улице, и я явственно читаю: “Пи-во...” – девчонки выучили меня грамоте, без ведома матушки, завуча детдома. “Что ты говоришь, Костик?” – “Да нет, я ищу, где “Воды” написано!”, уже в столь раннем возрасте начав лицемерить. ... А ещё меня впечатлил в “Русской мысли” в 1975-м – “председатель собрания Жаба”, каковой и попал в стихи и в роман, тогда же. И слова мне эти кажутся – прекрасными... – Несущественное отступление. – Сост.)

 

“Солженицын – реалист (тяготеющий, последнее время, к “соцреализму” с обратным знаком) и моралист. Понятно, у нас разные вкусы и разные стилистические ориентиры.

< . . . > Его, понятно, коробят мои словесные обороты. Так же как меня коробят его созвучия, типа “вбирчиво”, “очунаться”, “грызовой ход”, “в лабиринте своего прогрыза” и т.п. И мне, скажем, почему-то не нравятся его эротические сцены в древнерусском духе.* Однако, не стану же я утверждать, будто Солженицын осознанно, по застарелой казацкой злобе, корежит и ломает могучий русский язык или хочет совершить сексуальную революцию в России с целью подорвать ее нравственные начала. А Солженицын у своих оппонентов подозревает в первую очередь подобного рода планы и замыслы.”

(А.Синявский, “Чтение в сердцах”, “Синтаксис”, №17, Париж, 1987, стр. 191-2)

* см. ниже – ККК.

 

P.S. “Горбачев высказал свое восхищение по поводу литературных способностей и гражданской позиции автора “Архипелага ГУЛАГ”, сообщив, что он дважды (sic! – KKK) прочитал статью Солженицына.

Горбачев сказал: “Все, что написано А.Солженицыным заслуживает тщательного анализа...”

 

– что я и делаю. По мере сил и материалов.

 

 

ПИКУЛЬ О ЯЗЫКЕ СОЛЖЕНИЦЫНА

 

   “Екатерина желала изгнать не только чуждые моды, но и слова пришлые заменить русскими. Двор переполошился, ... ей теперь отовсюду подсказывали:

   – Браслет – зарукавье, астрономия – звездосчет, пульс – жилобой, анатомия – трупоразодрание, актер – представщик, архивариус – письмоблюд, аллея – просад...

   Екатерина долго не могла отыскать синоним одному слову:

   – А как же нам быть с иностранною “клизмою”?

   – Клизма – задослаб! – подсказала фрейлина Эльмпт.

   – Ты у нас умница, – похвалила ее царица...”

(В.С.Пикуль, “Фаворит”, т. 2, Лениздат, 1985, стр. 292)

 

КОММЕНТАРИЙ-2001:

 

   “Можно, конечно, предложить что-то свое, вроде “Хорошилище грядет в мокроступах по гульбищу с ристалища на позорище...”, где все слова русские. Но только никто не поймет, о чем идет речь.”

(Н.Ковалева, Культура.ru, “Великий и могучий” в эпоху глобализации” /о реформе языка-2001/, НРС, 1 июля 2001, стр. 38)

 

– понимают ли а.и.солженицына? я иногда – нет...

 

... В 50-е, послевоенные, годы, в период борьбы с безродным космополитизмом, когда кафе “Норд” переименовали в “Север”, предлагалось, по слухам, заменить иностранное слово “меню” словами “блюдаж” и “разблюдовка”.

(Сообщено Б.Пашкевичем, то бишь моим старшим братиком-кузеном Борькой, тогда же.)

 

 

Приложение 0 (к языку):

 

   “Все вышеизложенное – краткая выжимка или, говоря на иностранный манер, дайджест.”

(А.Бушков, “Россия, которой не было”, “Олма-Пресс”, “Нева”, “Бонус”, Москва, Санкт-Петербург, Красноярск, 1997, стр. 99)

 

   ... явный предок-родственник Сергея Кулле (Ант., том 1) и Виктора Куллэ (“Латинский квартал”, и мои “Сирены”), рецензирует роман генерала П.Краснова “За чертополохом”, ещё в 1929-м, провидя и предвидя многое:

 

   “Там, где без тесноты жило сто восемьдесят миллионов русского племени, осталось не более восьмидесяти... Всех социалистов сослали на Новую Землю, и они там вымерли”.

   “Изменились, конечно, и формы речи: “истинно-русский” быт потребовал коренной чистки языка от варваризмов, иностранные слова заменяются коренными русскими и торжествует цветистая лексика, примерно, с такими перлами: вместо “вокзал” – “стан”, вместо “кондитерская” – “сластежная”, вместо “телефон” – “дальносказ”, вместо “адъютант” – “попыхач”. Даже солдатам командуют не “на плечо!” – а по истинно-русскому: “от матушки сырой земли к могучему плечу шар-рахни!...”

(Р.Куллэ, “Под развесистой клюквой”, журнал “30 дней”, №6, 1929, стр. 42)

 

... цитатой:

   “Самый крупный, пожалуй, и, наверняка, – самый знаменитый из ныне живущих русских писателей.”

(“Александр Солженицын: вчера, сегодня, завтра”, “Русское обозрение /Panorama Russe, журнал для русскоязычных читателей Западной Европы/”, №2, 1995, стр. 34)

 

... были и покрупнее: тот же генерал Краснов (не знаю, по артиллерии или инфантерии?*), в чинах хаживал повыше... и тоже – писал...

 

“<...> Разврату и разлагающей пропаганде большевизма я решил противопоставить работу и силу образования и просвещения.”

(П.Краснов, “На внутреннем фронте”, антология “Литература русского зарубежья. 1920-1925”, т. 1, книга 2, М., “Книга”, 1990, стр. 143)

 

– и “о том” же...

 

разделяя и мнения с а.и.с. задолго до:

 

“При королях и Императорах таланты процветали, а что, что дала нам демократiя? Имрессiонизм, имажинизм, кубизм? Она таланты обратила в идiотов, а генiя довела до отчаяния. Генiй стал бездарностью.”

(Генерал Петр Краснов, “За чертополохом”, Берлин, 1922)

 

(дополнено 4 февраля 2000, 5 июня 2007)

 

… капитаном от артиллерии был и батька алипий, наместник псковско-печёрской лавры

но он не был таким мудаком

а вовсе даже напротив…

(см. моё «два поклона отцу алипию», антология, том 4Б)

 

* По кавалерии. Прим. из моего же романа:

 

“... а с ним ещё, говорят, краснов был заморожен” (или деникин? не помню.)

(“Хотэль цум Тюркен”, часть-узел 1-ая, “Пансион Беттины”; см. “Мулета-А”, Париж, “Вивризм”, 1985)

 

   – авторская неточность: краснова не морозили, а вовсе даже повесили:

   “Бывший белый генерал и известный романист Петр Краснов, который принимал активное участие в правых кружках и помогал создавать казачьи отряды для борьбы против советской армии, был схвачен советскими войсками, отправлен в Москву и казнен.”

(Джон Глэд, “Беседы в изгнании”, М., “Книжная палата”, 1991, стр. 12)

 

   – и правильно повесили! –

   “... именно он возглавлял казачьи части в составе гитлеровских войск и был казнен по приговору советского суда.

   ... Краснов был нацистом, антисемитом, монархистом, империалистом и ...”

(Фаина Гримберг, “Пламенный русский привет. Атаман Краснов: нацист и писатель в двух красных томах” /рецензия/, “Книжное обозрение “Ex libris НГ”, приложение к “Независимой газете”, 31.08.2000, стр. 2)

   – комментарием:

   “... Полина была атеистка, суфражистка, эмансипантка, аспирантка, состояла в комсомоле, профсоюзе, театральном обществе и обществе “Знание – сила”. Членом НТС она не состояла, являясь членом НТО, ВТО, сдавала нормы ГТО и БГТО...” и т.д.

(См. в тексте романа, моего; неопубл.)

 

   “Что же в таком случае стоит делать с прозой Краснова? И зачем издавать две книги произведений, на анализ которых не стоит тратить время?”

   – восклицает Ф.Г.

   ... то же, что и с моим, писомым: не читать.

 

   ... и, вдобавок, власовец! –

   “Шлиппе был тульским губернатором ..., а после революции бежал от большевиков... как-то устроился, купил маленькую ферму под Берлином и потом около него поселился генерал Краснов, когда перед оккупацией Парижа ему предложили уехать из Франции. В его доме происходили свидания Краснова с генералом Власовым, долго не могли сговориться, но сговорились, обнялись, перекрестились – и потом оба и Краснов и Власов трагически погибли, выдали их советским властям.”

(Вл.Крымов, “Портреты необычных людей”, Париж, 1971, стр. 111)

 

... фото генерала Краснова, с автографом, фигурирует также в моей Ант., том 4Б, раздел “Сусанна Рыбник и оберштурмбаннфюрер Пауль Зуппе”, см.)

 

   ... да, плохо я читал “красного графа” Толстого (и ещё хуже – помню историю и политику), да и вряд ли стали бы немцы своего старинного друга-союзника морозить-мочить:

   “Власть от ревкома перешла к “Кругу спасения Дона”. А затем подошли и немцы.

   Под их покровительством Казачий круг в Новочеркасске, – куда немцы благоразумно не ввели гарнизона, – вручил атаманский пернач генералу Краснову – как он сам выражался: “Личному другу императора Вильгельма”. Зазвонили малиновые колокола в соборе. На огромной булыжной площади перед собором станичники закричали: “Ура!” И седые казаки говорили: “Ну, в добрый час”.

(А.Н.Толстой, “Хождение по мукам”, СС, ГИХЛ, М., 1959, стр. 409)

 

... вот, в добрый час – и повесили.

 

 

 

 

 

Приложение 00:

 

ХОТЯ ПОВЕСИТЬ НАДЛЕЖАЛО БЫ – РОССИЙСКИХ АКАДЕМИКОВ, “РЕФОРМАТОРОВ ЯЗЫКА” (и в числе их – новоиспечённого А.И.Солженицына)

 

Базар вокруг языка продолжается уже третье столетие...

Начиная с адмирала Шишкова, в дело вступают уже генералы и капитаны (см. выше), Карамзин вводит “ё”, Керенский уничтожает “ять”, объявился даже “ГЛАВНЫЙ ОРФОГРАФ СТРАНЫ В.В.ЛОПАТИН” (см. НРС, ниже), поэтов же к языку по-прежнему не подпускают...

Блок писал “троттуар” через два “т” (и так же пишу я, оно и звучит лучше, в два слова), равно и “корридор” (и “коррида” всё-таки несколько отличается от “корицы” – и “коринки”?); Есенин писал “жолтый” и “чорный”, но академиков это мало колышет, у них “свои правила”:

 

“Свод правил русской орфографии и пунктуации” разрабатывался под руководством главного орфографа страны профессора В.В.Лопатина (выделено мною, - ККК) в течение пяти лет, недавно был опубликован и вогнал компетентных россиян в состояние, близкое к коме. ...

Например, пресловутый “парашУт”. Ученые под руководством Лопатина исследовали самые распространенные орфографические ошибки и решили помочь соотечественникам, упростив написание отдельных слов. Упростили – но именно что отдельных. Теперь парашУтист, спустившись с небес на землю, пойдет в буфет, чтобы съесть там жЮльен и встретиться с каким-то пшЮтом. ...”

(Газета.Ru, “Голос критика реформы”, НРС, 30 июня – 1 июля 2001, стр. 38)

 

“Вот некоторые поправки, предложенные учеными.

Слова “брошюра” и “парашют” писать так, как они произносятся: “брошУра”, “парашУт” (нынешние правила русского языка гласят: после шипящих пишется “у”, “брошюра” и “парашют” были исключениями и... головной болью для многих школьников. Однако слово “жюри” и впредь будет писаться через “ю”: в разговорной речи этот звук произносится четко).”

(МИГ news, ибид.)

 

(кстати, а как насчёт “ПШЮТА”?... нынче – ПШУТ?... – Авт.-сост. ККК)

 

“... в 1963 году все же была создана Комиссия по усовершенствованию русской орфографии. Трудящиеся якобы потребовали внести “усовершенствования и упрощения в систему правописания.”

(Ибид.)

– О! дата проясняется!...

“Предложения оказались скандальными: писать “ноч”, “мыш”, “заец”, “платьеце”, “огурци”, вовсе упразднить букву “ъ” и так далее, и тому подобное. К счастью, воплотиться в жизнь этим поправкам было не суждено.”

(Ибид.)

 

Я тогда ещё был трудящимся, в январе 1964, хотя меня и обозвали в “Лен.Правде” (“за Бродского вступились злобными письмами ... в том числе и некто К.Кузьминский, по существу тоже тунеядец, лишь недавно устроившийся на подсобные работы в Эрмитаже...”), отчего и обратился в редакцию “Литературки” с вопросом:

“Как нонче, по новой орфографии, будет писаться:

ЗАЯЦ БЕЗ ЯЯЦ,

ЗАИЦ БЕЗ ЯИЦ

или ЗАЕЦ БЕЗ ЯЕЦ?...”

Не ответили, академики...

Значит, тогда же – по весне 1964, и была написана –

 

 НЕПРИЛИЧНАЯ  БУКВА

(полбасня)

 

Телок сказал однажды тeлке:

– Я ненавижу букву “Ё”:

Вокруг твердят – “твоe”, “моe” –

Что толку в этакой безделке?

Когда б сидела ты в светeлке,

Под eлкою играл бы я –

Так серенады на свистелке...

Хоть тeлка ты, но всe же тело

Твоe – частица бытия,

И мог бы счастлив быть и я –

Хотя б до первого отeла... –

Так говорил ей несмышлeнный

Телок. Но долог мой рассказ,

И я не раз ещe раскаюсь –

Затем, что буквы во Вселенной,

Противу мысли в них вселeнной,

Неясное лепечут: так –

То ли печeт, болит ли печень,

Черта иль чeрт, чeт или нечет –

Пойди их к чeрту разбери!...

... Чтоб подвести черту под басней,

Скажу вам, что без буквы “Ё” –

Мир стал и лучше и прекрасней:

Зане неграмотный проказник,

И ознакомясь с букварeм –

Орeт, но пачкать не дерзает

Заборов!... Но меня терзает

Всe та же мысль: – Ужель теперь

Не токмо для глухих тетерь –

“поэт” рифмуется с “поeт”*,

Когда пред “Ё” закрыта дверь?...

 

Мораль, наверно, извлекeт –

Всяк, басню кто сию прочтeт!

 

(середина 1960-х?; неопубл.)

 

[прим., вневременное, со слов:

“… и «белла ахмудилина поЕт»

(как сказано в афише чебоксарской)

она танцует и поёт

постукивая чоботками”

/3 апреля 1988, Нью-Йорк/]

 

... Продолжается, однако ж:

 

ДАЁШЬ “Ё”!

“И еще к тому же. Мне представляется крайне важным реабилитация буквы “Ё” в печати. Раз она существует в звуковом ряду, должна быть и в письменном. Войдите в положение тех, кто учится читать или просто не владеет обширным лексиконом, – как им не путать звуки Е и Ё!”

(Б.Колыгаев, горный инженер, Нововолынск, письмо в рубрику “Язык мой – друг мой”, “Неделя”, №3, 1990, стр. 22)

 

И о 1990-м годе продолжается!...

 

И в 1998-м:

“200-ЛЕТИЮ введения буквы “ё” в русский алфавит Николаем Карамзиным был посвящен ё-бал, прошедший в Москве под эгидой фирм “ё-программа”, “Элдрю Аверс” и РА “Арс-Н”.

(Книжное обозрение, №6, 10 февраля 1998, стр. 2)

 

– где-то ещё снял с интернета, о букве “ё”, но оно на другом компуторе, ищите сами...

 

... меня, поэта, в Академию (в отличие от Солженицына) не приглашают, да и зачем?

[тут у меня завис компутор, и отступление о биофаке, “иммунитете” и прочем – полетело, я уж и не помню что, но к книге-брошЮре(памфлету) – и языку АИС, всяко, не относящееся...]

 

(17 июля 2001)

 

... впрочем, вот она, польза с компутора-интернета – обнаружено:

(посвящается карандашам академика Александра Исаича)

 

“НУ, ЁБ ТВОЮ МАТЬ!”

(из анекдота середины 60-х)

 

Би-би-си | Новости | Памятник ёмкой букве “ё”

Вторник, 12 июня 2001 г., 13:51 GMT 17:51 MCK

 

Памятник ёмкой букве “ё”

 

В России любят возводить памятники. Их посвящают поэтам, писателям, князям, революционерам и всем, кто внес более или менее заметный вклад в богатую историю страны.

В Советском Союзе на рынке памятников доминировал Ленин: целые фабрики занимались производством его статуй.

 

Эта буква очень много значит для русской культуры

 

Сергей Петров, Ульяновск

И даже сейчас его изваяния украшают многие центральные площади. В Ульяновске стоят как минимум три памятника в его честь.

Между тем, ульяновские власти планируют установить новый монумент, самый оригинальный из когда-либо возведенных в России – однако посвящен он будет не Ленину. И даже не человеку вообще. Он будет посвящен букве “Ё”.

Любимая буква?

 

В СССР Ленин доминировал на рынке памятников

 

В Ульяновске очень гордятся этой буквой. Тем более что она была придумана уроженцем города Николаем Карамзиным 200 лет назад.

Карамзину надоело писать две буквы, когда он хотел написать “ё”, и он придумал специальный знак.

Он, конечно, не догадывался, что “ё” станет такой популярной. В России она сразу же полюбилась – быть может, потому, что она лучше других выражает накопившиеся чувства.

Достаточно открыть любой словарь русского жаргона, и сразу станет ясно, что самые красочные ругательные слова начинаются с буквы “ё”. Урони что-нибудь тяжелое на русскую ногу, и в ответ услышишь необъятные как степь выражения, начинающиеся с “ё”.

Идею статуи подал местный философ Сергей Петров, который организовал конкурс на самый лучший проект.

Сергей считает, что статуя облагородит имидж буквы. “Плохо, что так много ругательств начинается с “ё”, – говорит Петров. – Но эта буква очень много значит для русской культуры”.

Кстати, Ульяновск – не единственное место на Руси, где ставят странные скульптуры. В Угличе, который находится в 700 километрах к северо-востоку от Ульяновска, возводят первый в России памятник водке. (*)

(Стив Розенберг, Би-би-си, Москва)

 

... надлежит напомнить и лозунг Комара-и-Меламеда, писанный на красном кумаче белилами, в Нью-Йорке, в начале 80-х (с ним они позируют и по сю – см. сайт фотографа Паши Антонова, “Русские художники Америки”):

“ЁБ ТВОЮ МАТЬ!”

 

... на том и закончим, про букву “ё”.

 

(в ночь на 18 июля 2001)

 

(*) и – кто?

 

P.S. САМОГОНЩИК, ЕЩЁ ОДНА ПРОФЕССИЯ НЕИЗВЕСТНОГО (И – ТУПОЛЕВА!)

 

“ – Все жалею о том, что оставил в Москве самогонный аппарат, подаренный мне когда-то авиаконструктором Туполевым. Сам-то он не пил, а подарок сделал, чтобы мы не травились сивухой, а употребляли чистый продукт. Чем и занимались с удовольствием, пока не уехали из Союза.

– Чувствуется, вы специалист в этом деле...

– Недавно я встречался с Путиным, и, кажется, теперь в Москве наконец-то поставят мое “Древо жизни”...”

(Е.Антонов, “Водка, отлитая в бронзе” /Эрнст Неизвестный возводит памятник национальному напитку и ... ждет советов/, “Континент-Экспресс”, рубрика “Культура”, №27, 25-31 июля 2001, стр. 27)

 

– ещё один мой друг, диссидент и жертва КГБ, играет в обнимку и в гляделки с “Дутым Пу”, Вовиком-гэбухой... и ставит памятник ВОДКЕ...

(и – вовке? – горбачёва и ельцына, в драгметаллах – он уже сделал, не говоря за надгробие хрущу...)

 

/7-10 августа 2001/

 

 

Приложение 1:

 

“ИЗ ПЕРВЫХ РУК”,

КОНСПЕКТ КНИГИ БЫВШЕЙ ЖЕНЫ ПОЭТА “АИС”

(Наталья Решетовская, “В споре с временем”, Издательство Агентства печати Новости, 1975 [ни типография, ни тираж, ни прочие выходные данные – не указаны*, только – “цена 41 коп.”])

* из чего явствует, что издание сугубо гэбэшное. – ККК

 

                                 посв. скучающей по гениям лягушке

 

“Много споров вызвал язык повести. Но “собственно авторского” языка в повести почти что и нет! Это язык литературного Ивана Денисовича Шухова, слитый с языком автора.”

155

 

ЛИРИЧЕСКИЙ ПОЭТ А.И.СОЛЖЕНИЦЫН

 

“Саня мне в ту пору ничего не говорил о своем чувстве. Оно вдохновляло его на стихи. ...”

11

“Саня охотнее жертвовал сном ради своей возлюбленной, чем своими занятиями!...”

13

 

“Несмотря на всю нашу занятость, весной 41 года мы с мужем приняли участие в смотре художественной самодеятельности вузов и техникумов Ростовской области: он – с чтением своих стихов, я – с музыкальными номерами.”

16

“... Говорят и его стихи того времени “Право узника”. В них он призывает:

“Будь из всех наших прав не былых – наималым

Затаенное право на равную месть”.

(Почти П.Я. /Якубович-Мельшин/, или Богораз-Тан. – ККК)

 

“Прощаясь, он вручил мне то, что за эти годы было в стихах написано мне или про меня.

Когда все в доме уже спали, я стала читать:

 

“Вечерний снег, вечерний снег

Напоминает мне бульвар,

Твой воротник, твой звонкий смех,

Снежинок блеск, дыханья пар...”

 

И самые ранящие строки:

 

“... Но есть в конце пути мой дом

И ждет меня с любовью в нем

Моя, всегда моя жена.”

138

 

– вечерний звон, вечерний звон,

как мого дум наводит он...

– за такие стихи мало расстреливать! не говоря о плагиате.

 

БОЕВЫЕ ШАРМЫ* СОЛЖЕНИЦЫНА

 

“Все, кто видел портреты Солженицына, обращали внимание на шрам, пересекающий правую сторону лба. Многие считали: то памятный след – то ли войны, то ли тюрьмы. Солженицын не подтверждал этого, но и не разуверял. А я, помня этот шрам с нашей первой встречи, не расспрашивала о нем. Было как-то неловко. Узнала я о происхождении шрама лишь в 1973 году, спустя добрую треть века после нашего знакомства. Узнала от доктора медицинских наук, известного хирурга Кирилла Симоняна, одноклассника мужа. ...

– ... Саня в детстве был очень впечатлителен и тяжело переживал, когда кто-нибудь получал на уроке оценку выше, чем он сам. ... Но как-то преподаватель истории Бершадский начал читать Сане нотацию, и Саня действительно упал в обморок, ударился о парту и рассек себе лоб.”

4-5

* опечатка: шрамы

 

СЕЛЬСКИЙ УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК-”ЗАОЧНИК”

 

“Что касается художественной литературы, то Саня читал ее “с жестоким выбором, только очень больших мастеров”.

79

(Решетовская перечисляет: “Войну и мир”, Достоевского, А.К.Толстого, Тютчева, Фета, Майкова, Полонского, Блока, Анатоля Франса, ... “Восторгается книгами Ильфа и Петрова ... и со своею любовью к классификации тут же зачисляет их авторов в “прямые наследники Чехова и Гоголя”.)

79

“Одно из точно избранных направлений – регулярное чтение Далевского словаря, к которому он пристрастился еще в Загорске.”

80

( – что категорически незаметно. возможно, словарь срезневского или вовсе даже ушакова?...)

 

“Когда спустя два года [с 1950 по 1952, то есть, имея уже за сороковник – ККК] подвел итоги, оказалось, что он прочел “стихи Баратынского, прозу Герцена, “Северное сияние” Марич, “Лунный камень” Коллинза, “Обрыв”, “Обломова”, немного Чехова, Островского пяток пьес, чуть-чуть Щедрина”. Да еще каждодневно читал своего любимого Даля.”

123

 

“Каждый год Солженицын вел астрономию в 10-х или 11-х классах. А по физике он принял в начале 8-ой класс и продолжал вести его дальше. От математики Александр Исаевич отказывается. (Проверка тетрадей отнимает слишком много времени). По той же причине, чтобы не расточать время, он отклоняет предложение быть завучем.

Учебная нагрузка Александа Исаевича была различной, но не превышала 18 часов в неделю…

Школа похищала у Солженицына какую-то часть времени, но была ему во всех смыслах полезна.”

154

– особенно, если бы он ещё посещал уроки по литературе. и уроки русского языка. – ККК

 

“Надо было пополнить пробелы в знании мировой литературы. Александр Исаевич раздобыл “Литературную энциклопедию”. Том за томом он очень внимательно читал биографии писателей, разбор их произведений. Все самое главное, что относилось к данному писателю, записывалось на отдельном, чаще всего тетрадном листе, который потом помещался в специальную папку. ...

Записи на отдельных листах, посвященные тому или другому писателю, складывались им в алфавитном порядке в папки “Русская литература”, “Советская литература”, “Западная литература”. ...

Александр Исаевич стремился читать лишь то, что считалось литературными образцами.”

160-1

– в результате, “пополнив пробел”, и ознакомясь с тем, что “считалось литературными образцами”, Александр Исаич стал этаким литературным Франкенштайном.

 

“Переехав в Рязань, муж дал оценку всем книгам моей, тогда весьма скромной, библиотеки. В результате был составлен план “Исчерпания библиотеки”.

[ – позднее был составлен план “обустраивания всей России”. – ККК]

В 1-ю очередь “Исчерпания” попали, например, “Былое и думы” (перечитывались!) Герцена, “Записки из мертвого дома” Достоевского, Грин, Хемингуэй, Олдингтон.

Во 2-ю – “Анна Каренина” (перечитывалась!), Паустовский, “Идиот” Достоевского.

В 3-ю – “Толстой в воспоминаниях современников”, Монтескье, Вольтер, Свифт, Руссо и пр.

При чтении отдельных рассказов и особенно стихов Александр Исаевич любил ставить им оценки, начиная от точки. Потом шел плюс и, наконец, восклицательные знаки вплоть до трех, которых, например, удостоилось стихотворение “Silentium” Тютчева.”

160-1

“Читая иностранную литературу, Александр Исаевич очень сожалел, что не мог оценить в полной мере того, что было для него так важно – язык писателя! Недаром тот единственный писатель, которому он как-то позавидовал и сказал мне об этом, был русский. Это был Владимир Набоков, оторванный от родины. Солженицын говорил, что ему нравятся его находчивость в метафорах, виртуозность в обращении с языком.”

161

“Мой муж читал каждую книгу долго. Львиная доля его свободного времени отдавалась творчеству, а кроме того, он считал совершенно необходимым регулярно, в идеале каждодневно, заниматься Далем. Он говорил, что ему нужно создать в себе внутренннюю атмосферу русского языка, проникнуться его духом.

Мне кажется, что в стремлении Александра Исаевича к точности слова много от математика.”

162

– даже слишком. И слишком мало от литератора. [ККК]

 

“Что касается литературных вкусов и оценок, то у Александра Исаевича они постоянно претерпевали очень большие изменения. Студент Солженицын был влюблен в Джека Лондона, Солженицын-фронтовик величайшим писателем почитал Горького. Позже, надолго – Толстого.”

163

 

О ЛИТЕРАТУРНОМ ДЕБЮТЕ СОЛЖЕНИЦЫНА

 

“Обычно считают, что первой публикацией Солженицына была напечатанная “Новым миром” повесть “Один день Ивана Денисовича”. Отнюдь нет...

В марте месяце 1959 года за три с половиной года до “Одного дня Ивана Денисовича”, в рязанской областной газете “Приокская правда” появилась заметка “Почтовые курьезы”, автором которой был Солженицын. Речь шла в ней о задержке доставкой письма.

Через год Солженицыным написано еще одно произведение подобного жанра, с жалобой на продажу железнодорожных билетов на одно и то же место.

Оно было послано в газету “Гудок”. Но газета почему-то от публикации воздержалась...”

164

– вот так... начинается с жалоб в жилконтору по поводу протечки унитаза – получается писатель, и – классик, вдобавок...

 

СОЛЖЕНИЦЫН НЕ ОДОБРЯЕТ ЭЙЗЕНШТЕЙНА

 

“Как-то мы посмотрели 2-ю серию фильма “Иван Грозный” – “Боярский заговор”, сделанный Эйзенштейном. Александр Исаевич его не одобрил. “Такая густота вывертов, находок, приемов, новинок – так много искусства, что совсем уже не искусство, а черт знает что”, – писал он Зубовым. ...

“... такое впечатление [в том же 60-м году ... писал он Зубовым], что вся мировая кинематография идет на снижение... От средней книги получаешь больше удовольствия, чем от среднего фильма”.

... звучала эта оценка ... так, будто Солженицын вернулся по крайней мере с международного фестиваля.”

167

 

СОЛЖЕНИЦЫН ОБ АБСТРАКЦИОНИЗМЕ

 

“... побывал на Художественной выставке в Манеже [1960]. Причем Александр чувствовал себя шокированным “неприличной выходкой польских художников”, которые заняли все отведенное им помещение либо под сугубо абстрактную, либо под совершенно эскпрессионистскую живопись. Ни одной картины в духе реализма!”

171

– позднее, в Америке, он столь же сурово осудил рок-музыку (американцы, почему-то, его не поняли – или поняли слишком хорошо.)

 

СИМОНОВ О ЯЗЫКЕ СОЛЖЕНИЦЫНА

 

“... 18 ноября 1962 года ... Солженицын по вызову Твардовского поехал к нему, чтобы выслушать его замечания к рассказу “Случай на станции Кречетовка”. ...

Александр Трифонович сразу же положил перед ним на стол “Известия”, открытые на пятой странице. ... Пришлось в принудительном порядке прочесть статью Симонова.

(Статьей этой, кстати сказать, Солженицын остался недоволен. Симонов “ничего не написал о языке*, о проникновении в душу простого человека”.)”

188

* похоже, Симонов был либерал (и по кровям, дворянским)... и плюралист (см. ниже).

 

СОЛЖЕНИЦЫН И НАРОД

 

“На фронте капитан Солженицын, хотя и хотел узнать народ, не был на это способен. Вверенный ему “народ”, его бойцы, кроме своих непосредственных служебных обязанностей,  о б с л у ж и в а л и  своего командира батареи. Один переписывал ему его литературные опусы, другой варил суп и мыл котелок, третий вносил нотки интеллектуальности* в грубый фронтовой быт.”

* (нет ли тут намёка на жоположество? – ККК)

112

 

ЗАПАД О ЛИТЕРАТУРНЫХ ДОСТОИНСТВАХ СОЛЖЕНИЦЫНА

 

“Пожалуй, наиболее откровенно высказалась тогда английская “Йоркшир ивнинг пресс” 31.1.63. Оценивая повесть, она вынесла в заголовок: “Ценность политическая, но не литературная”.

В свою очередь, “Ивнинг стандарт” 8.11.63 писала о том, что кое-кто пытается из книги наворошить “политическое сено”.

194

 

ДРУЗЬЯ И ЖЕНА О ПРОЗЕ ПОЭТА

 

“2 ноября 59-го года Лев Зиновьевич Копелев ... перелистав рукопись “Ивана Денисовича”, отмахнулся от нее, небрежно бросив: “Это – типичная производственная повесть”. Да еще нашел, что она перегружена деталями.

Однако через два года с помощью того же самого Копелева повесть была передана в “Новый мир”.

173

 

“Читала и я “Круг” по мере того, как он переписывался. ... Эти главы во многом родились из моих дневников. ...

Сейчас я отчетливо вижу, что у меня было слишком уж некритическое отношение ко всему, что писал муж...

Я считала, что Солженицын куда лучше меня понимает, чувствует, представляет, как нужно писать.”

147-8

 

И, в заключение –

 

СЛАДКОЕЖКА, СКУПЕРДЯЙ И ПЕДАНТ СОЛЖЕНИЦЫН

 

“А потому он без стеснения пишет ей, что ему “особенно хочется мучного и сладкого”, что “сухофруктов больше не надо”...”

“Саня не скрывает своей радости, когда получает что-нибуь домашнее сладенькое. “Всякие сладкие изделия, которые Вы мне присылаете, – объедение”, – пишет он тете Нине.”

116

“А в буфете – запас свеженаваренного мамой варенья, особенным любителем которого был муж.”

159

 

“Девиз “Надо не много зарабатывать, а мало тратить”, прямо скажем, не всегда бывает по душе... Приходится иногда сдаваться. “Наташа развратила меня в том смысле, что притупила мою бдительность к копейкам и даже рублям”, – жалуется муж Зубовым.”

180

 

“Когда в Рязань переедет Николай Виткевич, я буду в восторге. ... Они были вместе и на фронте, и в тюрьме... А Солженицын сразу же охладил мои пылкие эмоции.

– В гости ходить будут... Подарки делать надо...”

169

 

“Большая картотека по улицам и достопримечательностям Ленинграда уже составлена. Карточки рассортированы по определенным маршрутам. ...

... когда собравшись по предварительно составленному подробнейшему списку необходимой одежды, канцелярских и фотопринадлежностей, дорожных вещей и пр., мы рано утром 29 июня покидаем Рязань...”

152

 

   – то оказываемся в Вермонте.

   Где в огромной комнате, по стоящим вдоль стен столам, разложены рукописи, машинопись, ксерокопии и прочие материалы, а сам писатель ходит и перекладывает их, крутя своё бесконечное “Красное колесо”.

Детям Солженицына (от последней – пока – жены) – категорически запрещено читать “Эдичку” Лимонова. (Однако же, по сообщениям моей агентуры, они его – читали.)

 

10 октября 1991,

в день приноса портрета поэта* с голой музой и борзой на Брайтоне.

* (Разумеется, не поэта А.И.Солженицына.)

 

 

Приложение 2:

 

ЛИТЕРАТУРОВЕД А.И.СОЛЖЕНИЦЫН И КРИТИК А.Д.СИНЯВСКИЙ, ИЛИ

“ГРЫЗОВОЙ ХОД” НЕОКЛАССИКА-ПУШКИНИСТА

(к несостоявшейся публикации пиесы Гаврильчика “Поэт и царь” в “Синтаксисе”)

 

                                   Андрей Донатычу Синявскому,

                                   автору “Прогулок с Пушкиным”,

                                   с <былой>приязнию и почтением

 

“Естествено ли было нам ожидать, что новая критика, едва освободясь от невыносимого гнета советской цензуры – на что же первое употребит свободу? – на удар по Пушкину? С нашим нынешним опоздавшим опытом ответим: да, именно этого и надо было ожидать... В этом суть. (И дух “плюралистов”.) Для России Пушкин – непререкаемый духовный авторитет...”

(А.И.Солженицын, “Вестник РХД”, №139; цитатой в “Синтаксисе”, №17, стр. 192)

 

“В последних номерах “Вестника РХД” появился ряд материалов, задевающих меня по разным мотивам и поводам. Начало расправы с “плюралистами” положил А.И.Солженицын в “Вестнике” №139... Я, было, не хотел отвечать. Но соблазнила территория, так щедро предоставленная мне – по французскому праву ответа – в “Вестнике РХД”.

Прим.: Статья “Чтение в сердцах” была написана полтора-два года тому и назначалась для “Вестника РХД”. Но “Вестник” в “праве ответа” мне отказал.”

(А.Синявский, “Чтение в сердцах”, “Синтаксис”, №17, Париж, 1987, стр. 191)

 

“Солженицын рекомендует < . . . >  опираться на работы о Пушкине – Бердяева, Франка, Федотова, П.Струве, Вейдле, Адамовича, о. А.Шмемана. < . . . > Требует он также расширить наши узкие и грубые представления о Пушкине за счет того, что ему, Солженицыну, особенно импонирует...”

(А.Синявский, 193-4)

 

“... Каждый из нас берет у него понемногу – что кому ближе. Солженицыну в Пушкине ближе критика Радищева, а мне ...”

(А.Синявский, 196)

 

“Солженицыну же, естественно, подавай иное: положительный герой, воспитательные задачи, отображение действительности, партийность (применительно к Российской Империи), народность... А вкусы, допустим, народного “балагана”, воспринятые Пушкиным, ему кажутся дурными и кощунственными по отношению к памяти поэта.”

(А.Синявский, 197)

 

Солженицын опасается: “Вот-вот “грянет и книга о Лермонтове”. Успокойтесь – не грянет! У меня нет привычки писать похожие друг на друга книги. По мнению Солженицына, “Лермонтов чем-то сильно уязвил критика, своим ли мистическим мироощущением?”

(А.Синявский, 199)

[Зато у меня есть. И привычка, и книги. Так что рано успокаиваться, А.И.С.! – ККК]

 

О ПОХАБНОМ СТИХЕ ПУШКИНА,

или из-за чего разгорелся сыр-бор

 

“Пушкин не назвал имен нескольких художников, соприкасавшихся в своих работах с его произведениями. < . . . > Ни слова не было сказано об А.В.Нотбеке, авторе весьма наивно исполненных иллюстраций к “Евгению Онегину”; Пушкин лишь иронически отозвался в нескольких стихотворных строчках о самих иллюстрациях, одна из которых (Пушкин с Онегиным на набережной) варьировала с сильнейшими искажениями эскиз, принадлежавший самому поэту.”

(А.Н.Савинов, “Художники пушкинского Петербурга”, в книге  “Пушкинский Петербург”, Л., “Художник РСФСР”, 1974, с. 84; подаренной Мишей Гулько на 49-тилетие автора-составителя)

 

“Последнее время входит в обычай восхвалять особые государственные заслуги Пушкина. < . . . > Сходный взгляд на достоинства Пушкина приводит А.Солженицын, меняя, конечно, советские ордена на свято-отеческие медали. < . . . > А.Солженицын хвалит Пушкина за то, что он отверг Радищева и поддержал цензуру. < . . . >

... Мне дорог не канонизируемый (по тем или иным политическим стандартам) поэт, и не Пушкин – учитель жизни, а Пушкин как вечно юный гений русской культуры, у которого самый смех не разрушительный, а созидающий, творческий. И оттого так легко и беззаботно он переходит на что и на кого угодно, в том числе на самого поэта. Подобного не допускает серьезный, дидактичный Солженицын, для которого и смех лишь оружие в борьбе. Поэтому автоэпиграмму Пушкина, не справляясь с источником, он с негодованием выбрасывает на улицу – “похабный уличный стих о Пушкине”: не мог же Пушкин с его нравственным авторитетом смеяться над самим собой! О нет, мог. И над собой, и над художником, изобразившим его рядом с Онегиным в “Невском альманахе”, и над Петропавловской крепостью, изображенной на том же рисунке, местом заключения политических преступников. Для тех, кто не в курсе, осмелюсь привести полностью* эту автоэпиграмму:

 

Вот перешед чрез мост Кокушкин,

Опершись – – – – о гранит,

Сам Александр Сергеич Пушкин

С мосье Онегиным стоит.

Не удостоивая взглядом

Твердыню власти роковой,

Он к крепости стал гордо задом:

Не плюй в колодец, милый мой.

 

... < . . . > И это написано было в 1829 году, когда всем памятны были узники, сидевшие в Петропавловской крепости. И никакой это не “уличный стих”, а тоже сам Пушкин, в котором нет ничего зазорного...”

(А.Синявский, “Чтение в сердцах”, “Синтаксис”, №17, Париж, 1987, стр. 196)

 

* Издавая в Париже, Андрей Донатыч Терц-Синявский, тем не менее, заменяет “неприличное” слово черточками (причём, не посчитав: на одну меньше).

 

– но даже в безукоризненно-кошерном издании академика Томашевского [А.С.Пушкин, ПСС в 10 томах, изд-во “Наука”, М., 1962-1966; третье издание, первое – 1949, второе 1956-1959], где он изымал цельные строчки (а то и строфы!), или даже вполне приличные слова, в томе 3-м, на стр. 147, имеем:

 

НА КАРТИНКИ К “ЕВГЕНИЮ ОНЕГИНУ” В “НЕВСКОМ АЛЬМАНАХЕ”*

 

1

 

Вот перешед чрез мост Кокушкин,

Опершись <жопой> о гранит,

Сам Александр Сергеич Пушкин

С мосьё Онегиным стоит.

Не удостоивая взглядом

Твердыню власти роковой,

Он к крепости стал гордо задом:

Не плюй в колодец, милый мой.

 

2

 

Пупок чернеет сквозь рубашку,

Наружу <титька> – милый вид!

Татьяна мнет в руке бумажку,

Зане живот у ней болит:

Она затем поутру встала

При бледных месяца лучах

И на <подтирку> изорвала

Конечно “Невский Альманах”.

 

– выпущенные и заменённые точками академиком Томашевским слова – пришлось вставить в треугольных скобках, потому количество точек – обратно же не совпадало (5-5-6). – ККК

 

“заглавие дано редакторами, у автора не имелось.

Прим. на стр. 504:

В “Невском альманахе” на 1829 год было помещено шесть гравюр по рисункам А.Нотбека к “Евгению Онегину”. По рассказу М.И.Пущина, Пушкин на Кавказских минеральных водах осенью 1829 года записал стихи к этим гравюрам ему в экземпляр “Невского альманаха”. Вторая надпись состояла из 12 стихов, но первых четырех Пущин не запомнил. По другому рассказу, Пушкин послал эти стихи Аладьину, издателю альманаха.”

(Томашевский)

 

но, одним словом, стихи до нас дошли. До меня – лет в 7-9, а до нобелевского лауреата по литературе и неоклассика-соцреалиста – и к 70-ти не до. И не дойдут. Каждому овощу – свой фрукт, как говаривала моя бывая 4-ая супруга, родственница Ахматовой. (А также, “помельче” – Пунина и Мейерхольда).

 

 

«ЛУЧШИЕ ИЛЛЮСТРАЦИИ К ПУШКИНУ – РИСУНКИ САМОГО ПУШКИНА»

(вагрич акопович бахчянян, изустно – мне. – ККК)

 

см. илл.

 

 

(оригинал – ищите сами… в ПСС самого – пушкина  – ККК)

превращённый в.:

 

 

 

Закончим же цитатой поклонника Пушкина, лауреата и классика, сценой – в аккурат для “Бориса Годунова”, каковую Александру Сергеевичу – в жизни бы не написать:

 

“ ... Ткнулся бородой в ее лоно.”

(Солженицын о любви, в “Красном колесе”; цитируется по: “Синтаксис”, №17, Париж, 1987, стр. 199) – см. развёрнутый комментарий ниже

 

[... к слову, Государь Император Николай I, личный цензор поэта, заменил у того как-то “урыльник” на “будильник”, так и заучиваем...]

 

ПОСЛЕЗЛОВИЕ (К МАРЬЕ РОЗАНОВОЙ-СИНЯВСКОЙ):

 

[Прим.: Писалось вначале это, как предисловие к пьесе-райку Гаврильчика “Поэт и царь”. Но злостная самодурша и бандитка Марья Розанова-Синявская (круто прозванная Юзом Алешковским “Красная Розанова в волосах”), пиесу Гаврилы в своем журнале (“Синтаксис”, №20) не тиснула, мое же к ей предисловие – пустила под рубрикой “Письмо в редакцию”, чем нарушила не токмо авторское право, но и самый жанр. – На Андрей Донатыча мое негодование не распространяется. Марью – убью. суку... – ККК]

 

18 иуня 1987 – 26 августа 1991

на Брайтоне

 

P.S. “Глэд, сообщая Максимову: “Марья Васильевна Розанова говорит: “Например, я знаю совершенно точно и доподлинно, что Владимир Емельянович Максимов очень не любит Александра Исаевича Солженицына. Он его не любит как писателя. Однажды в беседе с нами он назвал его просто графоманом. Он его не любит и как общественного деятеля, как идеолога. Но любое свое выступление, серьезное, он начнет цитатой Солженицына и закончит цитатой Солженицына. Почему? Потому что “так надо”.

(Джон Глэд, “Беседы в изгнании”, М., “Книжная палата”, 1991, стр. 259-260)

 

 

Приложение 3:

(обещанный ал.п.буров, одноземец и коллега)

 

... который тоже бодался, как телёнок, с дубом седыхом-цвибаком, но безрезультатно... привожу такового отрывком из тома 2 моего романа “хотэль цум тюркен” (неопубл., как и том 1, 1975-1999-?)

 

ОТВРАТИВШИСЬ ОТ СОЛЖЕНИЦЫНА, ХЛЕБАЮЩЕГО ТРАДИЦИОННУЮ ЛАГЕРНУЮ БАЛАНДУ (СИМВОЛИЧЕСКИ, РАЗ В ГОДУ, “В ВАТНИЧКЕ И УШАНОЧКЕ” – ВЫРАЖАЯСЬ УЖЕ А.А.АХМАТОВОЙ) –

ОБРАТИМСЯ К СВИДЕТЕЛЬСТВАМ СОВРЕМЕННИКА ЕГО, ГРАММОФОНА ЗАПАДНОГО УЖЕ ПРОИЗВОДСТВА,

ПОЭТА И ПИСАТЕЛЯ АЛ.П.БУРОВА:

 

Скоро тридцать и одна година

Что несбыточной мечтой

Всем нам кажется свинина...

(Ал.Буров, с.98)

 

и ряд других почетных социал-демократических бездельников, ежедневно в живот свой вбирая 10,000 калорий, и обещающих народу русскому САМОЕ СКОРОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ДИКТАТУРЫ КРЕМЛЯ...

(16)

 

Так же поступил, ТОГДА ЖЕ, и писатель Ал.П.Буров, но только в АВГУСТЕ 1945 г., Балладою воспевший великия деяния Кремля, – Балладой: ТЯЖКО БЕЗ СТАЛИНГРАДОВОЙ РОССИИ.

Но – без шампанского. И писатель за 4 с половиной года войны 19 кило потерял, и по худобе своей уже на 17-летнего отрока походил.

(29)

 

– И мы, с НКВД, того же мнения,

И не раз доказывали мы ОТЦУ НАРОДОВ,

Что человек не столько

От болезней умирает,

Сколько – от жратвы....

(65)

 

Как же можем мы Нью Иоркские Лигисты,

И наши братья из Парижа Солидаристы,

ВО ГЛАВЕ С ДЖУЛЬЕТТОЙ НИНОЙ И С РОМЕО УЛЕМ,

Спокойно спать, и круасанов дюжину

За кофеем в горло запускать

Когда диктатор к завтраку, и к обеду,

Котлетки нежные из младенцев мяса,

Лично, на женском масле,

Для себя одного изготовляет,

(о чем см. далее – Автор, он же ККК – примечание под знаком U)

И бутылок десять

Кровью красной запивает!

Шутка-ли! Не деревянные ведь мы,

И не какие нибудь пришлые

Интеллигентские сукины сыны!

(108)

 

.... А в общем, не плохо мне живется,

Ведь нынче, и повсюду, как приидется....

Но дело ведь не в одной жратве,

Хотя без оной, и вообще помре.

(119)

 

С хлебом-солью вас встречать,

И варениками со сметанкой угощать?

(147)

 

Подобно бoровам откормленным

...........................

Жолудями жирными мы брюхо набивали...

(34)

 

И по сей еще день Каташа не решила, –

Севрюжина-ли с хреном,

Или республика с Бонапартом,

Вампукой-Президентом священного Кремля...

(75)

 

– Ну, а вы абсолютно безызвестный,

Самостиник, украинец Непров,

По вареникам с вишнями и сметанкою

Соскучившись, ее собираетесь оттяпать?

(105)

 

Были Пушкин, Достоевский и Толстой,

А нынче – Эренбург, Симонов и – Сухостой.

(152)

 

Вот, скажем, я, человек я маленький,

И спокойно прожить

Еще всего десять хотел бы я годин,

И Саша Гитри подобно,

С четвертою я хотел бы развеститься,

Да на пятой – омолодиться....

(154)

 

о цвибаке-седыхе, с коим активно враждовал ал.п.буров, обвиняя того и по части жранья – см. стр. 89-92, коих попросту нет сил квотировать; о жратве у седыха см. также “россия-го” в оранжевом собрании ильфа-и-петрова – там упоминается, что седыхом подробнейше перечисляется – впрочем, цитата есть в томе 2А моей антологии:

“... о, этот умел радоваться!

.... подробно перечислялось, что ели и когда ели. .... и снова – что ели, какие ощущения при этом испытывали, где ели даром и где приходилось платить, и как лауреат [и.а.бунин], уплатив где-то за сандвичи, съеденные при деятельном участии специального корреспондента “последних новостей”, печально воскликнул: “жизнь хороша, но очень дорога!”

(Ильф и Петров, “Россия-Го”, СС, т.3, стр. 342-3)

интересующихся, ЧТО именно ели И.А.Бунин с А.Седыхом – отсылаю к корреспонденциям последнего в соответствующих нумерах парижских “последних новостей” в те далекие предвоенные годы.

 

Предрекает Ал.П.Буров:

 

Имена их в книгу золотую

Золотом запишет,

Салфеточной икоркой щедро угостит,

Советов грaжданами вновь им стать предложит...

(90)

 

Бунину (или Куприну?) предложили, и он внял, а Седых, надо понимать, из скромности – отказался. (Или – и не предлагали?) Там его икрой – явно кормить бы не стали.

Солженицын и вообще въехал в Россию на собственном поезде (Ленин ограничился – вагоном), с группами телевизионщиков и прессы – как же не осветить такое событие!...

 

(Оригинал поэмы-эпоса куда-то утерян в бардаке-библиотеке автора, но книга Ал.П.Бурова называлась, вроде, “Далеко от Москвы...”, издана в германии или нью-йорке в сталинские 50-е годы и заслуживает несомненного внимания – судя даже по приведенным выше, с абсолютной точностью, цитатам.)

 

Цитирую я всегда – в точности, поскольку иначе нельзя, да и грех не процитировать, если сам лучше не сможешь сказать...

 

А автор – явный предшественник А.И.Солженицына, по многим параметрам, хотя и не прославившийся столь всеглобусно.

Отмечаю. И помещаю.

 

/вставка от 11.11.999, 03.02.2000/

 

* Примечание под знаком U, о каннибализме – опускается, за принадлежностью к инородной (еврейской) теме.

 

 

– ... всё новые и новые поступления – “Жванецкий и Солженицын”:

 

ЮМОРИСТ ИСАИЧ

 

“Жванецкому вторит Александр Солженицын: “Я считаю, что пресса свободна, говорит что хочет, и не подавлена.” Солженицын считает, что угроза свободе слова исходит скорее от Гусинского...”

(Э.Кимельфельд, “Диссидентские метаморфозы” /о Буковском и Путине/, НРС, 9 февраля 2001, стр. 12)

– и, естественно – Березовского...

 

 

Приложение 3-прим.: “Наши новые поступления”

 

ЕбИТИМЬЯ ДЛЯ А.И.С.

 

“И ткнулся бородой ей* в лоно.”

(А.И.Солженицын, “Красное колесо”, 1980-е, по памяти))

* в её?

впрочем:

“ ... Ткнулся бородой в ее лоно.”

(Солженицын о любви, в “Красном колесе”; цитируется по: “Синтаксис”, №17, Париж, 1987, стр. 199)

 

I.

 

ДЕВУШКИ ВЗЫВАЮТ К АЛЕКСАНДРУ ИСАИЧУ

 

“И он опустил плешивую голову ей в колени, шумно вдохнув ее запах.”

(Т.Светлова, “Шантаж от Версаче”, М., “ЭКСМО”, 1999, стр. 229)

“И его потная морда над ее гениталиями, крупным планом...”

(Ибид., 307)

 

“Уложил и стал покрывать поцелуями шею, грудь, живот, потом ниже, ниже... Его язык принялся нежно ласкать ее горячее лоно...”

(Анна и Светлана Литвиновы, “Проигравший получает все”, М., ЭКСМО, 1999, стр. 142)

 

“И вот наконец он прильнул горячими губами к моему лону. Я застонала от удовольствия и полностью отдалась его воле...”

(Светлана Денисова, “Я жулика люблю”, М., ЭКСМО, 1999, стр. 32-33)

 

... кого из них ни открою:

 

“ДВИЖЕНИЯ ЕГО РТА ВНИЗУ ЕЕ ЖИВОТА”:

 

   “Анна не успела даже охнуть: он дернул резинку трусов, она лопнула, больно ударив ее по животу. Ленский резко разорвал и бюстгальтер и повалил ее на кровать. Ей, действительно, сегодня хотелось, было даже приятно сначала, а потом и совсем хорошо, потому что он сегодня не спешил, мучил ее долго, впиваясь губами в горячее тело, добираясь до самых его глубин. ...

   Он ловко разделся, лег рядом, настойчиво вобрал в себя ее губы и принялся готовить к своему напряженному телу. Ей было приятно, она вспомнила Ваню Панкова, его вкрадчивые движения, умный рот. ...

   Ей было приятно все, что делал Денис: движения его рта внизу ее живота, осторожные, там, где надо, руки, запах возбужденного мужчины, неторопливые, но сильные толчки.”

(Наталья Андреева, “Комната с видом на огни”, М., “Лабиринт-К”, 2000, стр. 76, 119-120)

 

“ – Чего?

– Села баба на чело!

– И тому подобное.”

(Асар Эппель, “Травяная улица”, М.-Париж-Нью-Йорк, “Третья волна”, 1994, стр. 167)

 

II.

 

“Или приложил главу, и браду, и нос к сраму?”

(По служебнику с требником, ркп. XVI в., Софийская б-ка. №875. Л. 129-132)

“Грех есть приложить нос, или уста, или бороду, или голову чью <...> к срамоте. Епитимья – 15 дней, поклонов – по 80 на день.”

(Из “Правила святых [отец] о епитимьях”, по сборн. ркп. XVI в., Волоколамская б-ка. №560. Л.66-78 об.)

“Не прикладывал ли нос, браду, главу к женскому сраму? – 8 лет епитимьи и 60 дней поклонов.”

(Соборная рукопись XVIII века)

“В России бороду образом Божиим почитали и за грех считали ее брить, а чрез сие впадали в ересь антропоморфистов.”

(Князь М.М.Щербатов, “О повреждении нравов в России”)

 

– и закончим Светловой же, об “Александре”:

“Александре резко не нравилось засилье всего иностранного в России, начиная от мусора иностранных слов и кончая товарами.”

(Т.Светлова, “Шантаж от Версаче”, М., “ЭКСМО”, 1999, стр. 285)

... “Александру” Исайевичу – это тоже не нравится.

В остальном они сходятся.

 

/14 августа 2001/

 

 

КРОХКИЙ-ВОХКИЙ А.И.С. СУПРОТИВ ХЛЫСТОВСТВА,

КРЯХТ И ГРОЗД ЕГО СТИХОВ*

 

... Утрами под ногой ледочек крохкий,

Днём прИгорки на сУгреве сухи,

Струит тепло и холод воздух вохкий,

С полей отходит влага паром лёгким,

Поют звончей и чаще петухи.

 

Я – примирён. Я не стегаю тела

В бесплодном изнуряющем кругу.

...

Кто рОдился тогда – учИтся в школе,

Кто в школе был тогда – теперь женат...

(1951)

 

... Никогда я не любил войны,

Побеждал всегда я неохотно.

Но теперь вся боль моей страны

Как заряд, забилась в сердце плотно.

 

Кто Россию в трусости обносит

Паутиной проволок и вахт,

Тех исправит только пушек посвист

Да разрывов бесконечный кряхт.

(1951)

 

... Рассверкалась премудрость книжная,

Мой надменный пронзая мозг

Тайны мира явились – постижными

Жребий жизни – податлив как воск.

 

Кровь бурлила – и каждый выполоск

Иноцветно сверкал впереди...

(1952)

 

... Но тех же Плеяд озаренье над нами,

Того же Стрельца полыхающий грозд.

(1953)

 

(А.Солженицын, из книги “Протеревши глаза”, “КО”, №42, 18 октября 1999, стр. 5)

 

/14 января 2001/

 

... протерев очи (и уши!), повторим, “рецензией” классика – на классика (вероятно, именно об этих “стихах”**):

 

“Он [Солженицын] читал ей свои стихи. На мой вопрос – хороши ли они? – она уклончиво ответила: “Из стихов видно, что он очень любит природу”. Не удовлетворило ее и то, что Солженицын сказал о ее стихах.”

(Нат.Роскина, “Анна Ахматова”, “Огонек”, №10, март 89, с.11)

 

** публикуемых, с полным пиэтетом, его – ещё “не” – вдовой, мадам Натальей 2-ой, тоже публицисткой.

 

(31 января 2001)

 

* явно, из василь кириллыча тредиаковского:

 

Взрыты брозды,
Цветут грозды,
Кличет щеглик, свищут дрозды,
Льются воды,
И погоды;
Да ведь знатны нам походы.

 

<Весна 1726>

 

(изыскание моё от сатановского, октябрь 2006)

 

 

P.S. (горестный):

 

“И Льва Аннинского потрясает тот факт, что конференция по творчеству Солженицына в Союзе писателей, где ожидалось что-то грандиозное, “с конной милицией”, прошла как нечто анемичное, астеничное, даже со скукой в зале.”

(Даниил Дондурей, “Советская система уклоняется от знаний о самой себе”, “Огонек”, №28, июль 1991, стр. 21)

 

... паче же уклоняется сам Александр Исаевич, равно и критики его – от любой критики в адрес доморощенного словотворца (хотя и с этой брошюрой, во 2-м издании её, 1991-го, – явно был знаком: сама мадам наталья солженицына выпросила у пана мыколы решетняка подаренный мною ему экземпляр – “для библиотеки” нобелиата. – прим. от 11.11.99)

 

“За три минувшие года... по возвращении на родину он опубликовал в журнале “Новый мир” семь больших рассказов, шесть прозаических миниатюр, три этюда из своей “Литературной коллекции” о Пильняке, Андрее Белом и Тынянове. Отдельными изданиями вышли три тома его “Публицистики”, Русский Словарь Языкового Расширения, “Красное Колесо” в 10 томах и “Бодался теленок с дубом”.

(“Солженицын не жалеет, что вернулся в Россию”, НРС, 22 июля 1997, стр. 6)

 

“Выборы в Российскую Академию наук всего были событием значительным. ... Скандалов не было. Стоит отметить, что не прошел в состав академии заместитель министра обороны Андрей Кокошин. Приятной сенсацией стало избрание в состав академии Александра Солженицына. Утверждают, что его главной заслугой в науке решено считать “Словарь языкового расширения”, но все-таки хочется думать, что великий писатель избран за общий вклад в культуру России.”

(“Новые академики”, “Вечерний Нью-Йорк”, 13 июня 1997, стр. 10)

 

   – но скорее, это, заголовком –

 

   “БЕСПРЕДЕЛ ПРЕСТУПНИКОВ ИЛИ ЧИНОВНИКОВ?

   ... Александр Исаевич Солженицын избран академиком Российской академии наук. Такой высокой чести удостаивались немногие российские писатели. При царизме Горького забаллотировали, при Брежневе академиком был Шолохов, кажется, еще и К.Федин. А я сижу и размышляю над последней статьей Солженицына.”

(Евгений Лель, “Интересная газета /голос русской Америки/”, №125, 14 июня 1997, стр. 4)

 

 

P.S. (радостный):

 

   “Недавно на общем собрании Российской академии наук президент академии Юрий Осипов вручил лауреату Нобелевской премии по литературе действительному члену РАН Александру Исаевичу Солженицыну Большую золотую медаль имени М.В.Ломоносова 1988 года.

   Высшей награды Российской академии наук 80-летний писатель удостоен за выдающийся вклад в развитие русской литературы, РУССКОГО ЯЗЫКА и российской истории.

   Согласно традиции после вручения награды лауреат выступает со своим докладом. Выступление А.И.Солженицына было выслушано с огромным вниманием. После завершения доклада весь зал встал. Аплодисменты не смолкали, пока лауреат не занял место в президиуме рядом с президентом РАН.”

(“Александр Солженицын: Я сознавал свой долг и испытывал страсть”, “Вечерний ,Ленинград”, раздел “Культура”, №112 (21556), 25 июня 1999, стр. 3)

 

Следует речь лауреата, члена и академика РАН в некотором неизбежном сокращении:

 

“Я вырос в сознании, что писатель не смеет отдаться полностью своим художественным прихотям.

 

... Со своих 18 лет и далее чем за 70, главным делом своей жизни я видел: написать литературную историю Российской революции семнадцатого года.

И сегодня множество наших соотечественников, а тем более западных людей, считают исходным толчком к российским бедам – Октябрьский переворот, а не Февральскую революцию, как было на самом деле.

... Такая колоссальная раскопочная работа, никак бы недостижимая мне в советских условиях, широко распахнулась после высылки на Запад.

... И вся печатность дореволюционная и русской эмиграции.

Эти свидетельства еще не умерших современников революции, тоже нескольких сотен, были лишь ярким, телесным дополнением к документальным материалам.

 

А с начала 90-х годов Россию швырнули рывком в опрометчивое, безоглядное, еще по-новому и по-новому разрушительное сползание.

Реальное новое Колесо, только цвета Желтого*, уже пожирало Россию.

(* нешто – намёк на Китай?!... или – на “жёлтого дьявола”? – ККК)

 

Другим моим многолетним занятием, плотно прилегающим к писательской работе, но отдельным от нее, было: как бы лексическое перещупывание всего русского языка – по словообразованиям, по морфемам.

Лексическое обеднение русского языка сейчас таково, что слова, естественно составленные из известных корней, приставок, суффиксов, – вдруг вызывают полное недоумение как некое экстравагантное словотворчество. И все более теряются энергичные краткие отглагольные существительные, особенно мужского рода, язык слабеет в вялых отглагольных среднего рода, а то еще и с суффиксами иноязычной природы.

По мере сил я противился этому оскудительному процессу в моей литературной работе. И, отдельно от нее, еще треть века занимался составлением Русского словаря языкового расширения (до 40 тысяч слов); он опубликован на родине с моим возвратом. В этом словаре я ...

 

Небессомненным представляется и утвердившийся у нас стандарт грамматических правил. Я печатал предложения по некоторой частичной коррекции их.

 

Академическую среду ранее другого обоснованно заботят верхние слои образовательной пирамиды...

Эта гнусная дыхательная среда нисходит от вершин и ниже, как бы рекомендована и высшей школе.

А научные работники, не имеющие преподавания, бедствуют и горше.

На плечах своих несут все растущую нагрузку, читают лекции в стесненных аудиториях, лекции, обрубленные по длине учебного часа. (члена? – ккк)

 

Затем охлестанная рекламными вспышками поспешливой лженауки; еще и урезанная... Российская академия наук, можно думать, уже перестояла... в нашей загубляемой стране.

К широкому спектру научных экспертиз...

А кому доступно – зорче провидеть наидальние перспективы, если не Академии наук?

 

Не могу коротко не отвлечь уважаемую аудиторию и к этой больной теме.

Все слабеющее, хрупкое прозябание наших... Добавим сюда – нет, вычтем отсюда – запредельную тощесть...

Особо отмечу: суетливые реформаторы нашей средней школы уже не раз предлагали сократить учебные часы по русскому языку или даже вовсе убрать его из расписания, например, слить с часами русской литературы (также сокращаемыми). Вытеснить русский язык! – когда он и без наших усилий изживается... Сдавливать израненный русский язык и петлей географической, и петлей образовательной...

Удивительно, но сокращаются и математические предметы, программы по ним уменьшаются или грубо упрощаются подражательным преемом скороспешных и сомнительных новаций, отклоняясь от высоких традиций...

Снижается и общая математическая подготовленность нашего общества, падает его элементарная логическая грамотность, что подрывает в людях даже и навыки четкого мышления.

 

Находим дичайшую перемесь восстановленных реальных фактов... неосновательных трактовок.

Только еще больше раздергивают учеников.

И Министерство образования с захватной поспешностью визирует такие для школ, не пропустив через взвешенную научную экспертизу.

Часть их аврально вытягивается через профтехучилища.

Даже нахватавшись авангарднейшего образования, но с порчеными душами, нам не выбраться из ямы.

... И именно эти разворовщики торжествуют.

 

Обледенело тремя слоями сердце – от того, что делается...

Наших духовных ценностей, над которыми сегодня бездумчиво глумятся эфирно-газетные средства. Мы нуждаемся в зрении на большую даль вперед.

 

К счастью, многим нашим молодым людям свойственен талантливый порыв к новым уровням качества. Российская наука в сочетании с нашей традиционно богатой культурой представляют собой не только страну Россию, но одно из виднейших русл мировой умственно духовной жизни. Я тут не употребил слова “цивилизация” из-за двойственности его: внешняя ли это предметность достижений или многосотлетняя органическая традиция. Говоря во втором смысле: Россия и сегодня являет собой одну из крупных мировых цивилизаций.

Удалось бы только срастить в живую ткань здоровые творческие силы.

 

(Текст печатается в авторской редакции)

– выделено жирным курсивом”Вечёркой”, не мною.

 

Концептуальные поемки из словес иноязычных и новоязычных (косноязычных) – нехай составляет сам Автор; я за него более работать не намерен, тем более, что всё, что он пишет – является поэзией в самом прямом смысле этого слова, поэзией адекватной графу Хвостову, и даже Козьме Пруткову. Не говоря за капитана (sic!) Лебядкина…

Вот за это – он вполне достоин был бы премии, если не Ломоносова, то уж Тредиаковского – всяко...

 

... впрочем, отчего ж –

 

<по> документальным материалам

по морфемам эмиграции революции

<но> экстравагантное лексическое

<изобилие> суффиксов иноязычной природы

процессу коррекции рекомендована

<на> академическую пирамид<у>

<и> лекции в аудиториях

<по> спектру научных экспертиз

<но> перспективы реформаторы

географическ<их> новаций

<и> элементарная логическая

органическая традиция

эфирно-газетны<х>

фактов трактовок

 

я тут не употребил слова “цивилизация”

иноязычной природы

<которая> визирует аврально экспертизу

авангарднейшего профтехучилища

 

и ша

 

/10 августа 2001/

 

“русские” слова и предлоги – вставлены мною (Компилятор - ККК)

 

 

КИНИЧЕСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

“Идиот” по древне-гречески (и в достоевском значении) – отнюдь не дебил или кретин, а – “человек одержимый идеей”.

Именно это имел в виду Мандельштам: “Хлебников – это какой-то идиотический Эйнштейн, который не понимает, что ближе – “Слово о полку Игореве” или железнодорожный мост...”

То же можно отнести и к Солженицыну.

Взявшись за неподъёмный рычаг “ГУЛАГа” – АИС перевернул историю.

Взявшись за саму историю – запрыгал мелкой белкой в “Красном колесе”

Взявшись за язык – ... “плетыка заязается”:

“Сельвинский був такiй: выверчен языка,

Маленькие вусiки, та на носу – пенснэ...”

(говоря пародией Арго-Гольденберга на другого классика-эпика)

 

“ЛЮДОЕДКУ ЭЛЛОЧКУ НАУЧАТ ГОВОРИТЬ ВРАЧИ.

 

В последнее время появились доказательства того, что и у взрослых есть два самостоятельных механизма речи, функционирующие параллельно. Первый, более примитивный, отвечает за эмоциональную насыщенность языка. Важную роль в его реализации играет именно лимбическая область мозга и центральное серое вещество – зоны достаточно древние.

Пример функционирования этой системы – речь людоедки Эллочки или эмоционально насыщенный разговор у пивного ларька, в котором собеседники употребляют всего несколько слов, образованных от одного корня.

Более древние структуры мозга, несущие основную нагрузку в период становления речи – ствол мозга и лимбическая система, – бывает, недостаточно снабжаются кровью вследствие родовых травм.

Если <полковн>ик с нормально развитым интеллектом не может овладеть чтением и письмом – ищите причину в самом начале жизни. Сегодня <...> врачи могут вам помочь.”

(Записала Наталья Абельская, “Петербургский ЧАС ПИК”, №25(77), 30 июня 1999, стр. 10)

 

 – если уже не поздно... не на 9-ом десятке.

 

11.11.99

 

finis

 

P.S. по зрелом размышлении:

... ну, блин, пора всю академию мочить!

 

12.11.99

 

 – более замусорить русский язык слово-ублюдками – не удавалось ещё никому

даже за 70 лет советской власти – не удалось

 

… в результате:

 

Путин подписал указ о создании фонда по популяризации русского языка

 

(21 июня 2007)

 

... поручив это – солженицыну.

 

Заключим долгописомую книгу-памфлет эпитафией всё того же бахчаняна, заготовленной, давненько, на случай:

 

“Телёнок дал дуба”.

 

(November 13, 1999; 4 февраля 2000)

 

 

Готовятся к печати книги:

“Мой Пушкин”

“Лев Толстой – зеркало русской революции”

“Варлам Тихонович и Надежда Яковлевна, жестокой романс”

 

Зачином из последней приведём:

 

НАДЕЖДА ЯКОВЛЕВНА И ВАРЛАМ ТИХОНОВИЧ О КОНСТРУКТИВИЗМЕ И “ОПОЯЗе”

 

“Я пользуюсь этим выражением, помня о том отвратительном значении, в котором емкость выступала у конструктивистов. Вот ведь было антипоэтическое течение. Там не было поэтов совсем, кроме Багрицкого, да и тот поэт ничтожный.”

(В.Ш. – Н.М., Москва, 29 июля 1965)

 

“Я читаю “Проблему стихотворного языка” Тынянова. Это в общем малозначительно. Просто начитанный мальчик, узнавший, что такое фонетика. Но я пока только начала читать.”

(Н.М. – В.Ш., <1967>)

(“Переписка Варлама Шаламова и Надежды Мандельштам”, публикация И.Сиротинской, “Знамя”, 2/92, февраль, стр. 162, 169)

... Солидный орган никак не прокомментировал эти весомые заключения двух литературоведов. Я ужо прокомментирую, солидным органом...

 

Следите за рекламой!

 

 

P.P.S. 2000:

 

ОПЕРЕТКА “ГУЛАГ” И МАДАМ АКХ...

 

   “В КРУГЕ ПЕРВОМ” – один из самых известных романов Александра Солженицына – недавно предстал перед публикой в несколько необычном качестве: в виде оперы. Произошло это на сцене Лионского оперного театра, естественно, при полном аншлаге. Не за горами, если верить аналитикам, ... иные премьеры: балет “Один день Ивана Денисовича”, оперетта “Архипелаг ГУЛАГ”, мультисериал “Красное колесо” и проч.”

(ЗИЦ и Председатель, рубрика “Пикейные жилеты”, “Книжное обозрение”, №8, 21 февраля 2000, стр. 3)

 

... дополним:

 

МЕНТЫ ПОЮТ АХМАТОВУ...

 

   “Реквием” Анны Ахматовой, положенный на музыку Владимиром Дашкевичем, исполнил хор Внутренних войск МВД СССР.

   Порадуемся! Вот еще один душистый цветок перестройки, ягодка гласности, глоток свободы. ...”

/Под рубрикой “Соловьи-разбойники”/

(А.Чебутыкин, “Обновление репертуара”, МН, №11, 18 марта 1990, стр. 16)

 

СОЛЖЕНИЦЫН, КЛОД ШАНЕЛЬ И ЛИЛЯ БРИК, ЗАПАХ ПОРТЯНОК, ПАРАШ, ТУАЛЕТОВ (И ДАМ)...

 

   “Прочитала /Солженицыну/ “сиделок тридцать седьмого”. Он сказал: “Это не вы говорите, это Россия говорит”. Я ответила: “В ваших словах соблазн”. Он возразил: “Ну что вы! В вашем возрасте...” Он не знает христианского понятия.”

(ААА, в: А.Найман, “Рассказы о Анне Ахматовой”, М., “Вагриус”, 1999, стр. 185)

 

   “Как вам повесть Солженицына? Я потрясена. Вчера полдня проплакала... Повесть прекрасная. Наша огромная лагерная литература совсем другая. Она страшнее, но всегда с заведомо хорошим концом, для тех, кто выжил. Люди знали, за что сидели, за правое дело, за которое готовы были на что угодно. А этот ясный, прекрасный человечек, Иван Денисович, безропотно несет эдакое и не жалуется, будто так и надо... А нам всем из-за него, от любви к нему жить не хочется. У меня вся душа исковеркана, как после автомобильной катастрофы, – одни вмятины и пробоины... Что ж о вас говорить... Несем вину перед Иваном Денисовичем за доверие, фальшивомонетчики не мы, но мы распространяли фальшивые монеты по неведению. Сами принимали на веру”, – такое письмо получила Лиля Брик от сестры вскоре после выхода в свет повести Александра Солженицына “Один день Ивана Денисовича”.

   Сестры писали почти каждый день, беспокоились о здоровье друг друга, сообщали новости. Красивые женщины есть красивые женщины, и, конечно, немало место в письмах занимали вопросы моды.”

(Виктор Леонидов, “ЛГ”, “О моде, Маяковском и сюрреализме”, /рецензия на том “Лиля Брик и Эльза Триоле: Неизданная переписка (1921-1970)”, М., Эллис Лак, 2000/, перепечатка в НРС, 24-25 февраля 2001, стр. 35)

 

 

ДОПОЛНЕНИЕ-2001 “ОТ КАПЕЛЯНА” К ЯЗЫКУ А.И.С.

 

                                  ... с посв. инессе ососковой (моим)

 

   “Слов, как стволов. Количество их увеличивается.

   Возможности далеко не исчерпаны, возможностей этих, скажу я вам, больше, чем надобностей.

   Есть и утраченные, до такой степени вышедшие из употребления слова, что их не сыщешь в словарях. Вот, хотя бы, слово “ососы”, находимое в сольвычегодских или великоустюжских таможенных книгах XVII века.

   Множество слов можно наудить у Даля, можно и самому, начитавшись его, выдумывать. К примеру, у него “визгопряхи на посидки сошлись...”

   А кто ж такой притомный бытчик?

   Высокодолбый излюбодей, межедрёмный и ежеухий, следощавый икродуй, гребездить, самоостолбенение, кривознание, в той же категории правдооскопление.

   Но и правдоскопление с одним “о”, как и правдособирательство, правдостяжание. Солженищенство, обоюдоссальный, любобдение, говногласие, обычно называемое копролалией, спекулярии, проглядь...

   Словосплав, словоотложения, логопатия, вербицид, сиречь словоубийство.”

(Грегори Капелян, “Словообложение”, с компьюторной распечатки от автора, 19 октября 2001, в лицейскую годовщину А.Пушкина)

 

 

ПРАОТЕЦ “ГУЛАГА” (1235-1850-1958)

 

“... ибо в маршруте <по?> Гулагу 1235 года встречаются киргизы (киликизцы)...”

(Чокан Валиханов, “Избранные произведения”, Казахское ГИХЛ, 1958, стр. 42-3)

 

И В ЗАКЛЮЧЕНИЕ (К ПИСОМОМУ):

 

“Я составил маленький словарь разговорного языка, примеры идиотизмов*...”

* 35. Идиотизмы (устар.) или идиоматизмы (общеупотреб. соврем.)...”

(Чокан Валиханов, стр. 98, 607)

 

“... и разгулом ... вольницы, едва не руинировавшей...”

(А.П.Левандовский, доктор исторических наук, профессор, предисловие к: Альфред Нойман, “Дьявол”, М., “Высшая школа”, 1992, стр. 5)

 

 

– читайте также:

 

“Повесть о том, как поссорились Иван Денисович с Александром Исаевичем”

(Бахчанян, конец 70-х, неопубл.)

 

 

FINIS?...

 

 

(1975-2001...)

 

 

2007:

 

СОЛЖЕНИЦЫН ПОЛУЧИЛ ПРЕМИЮ ОТ ГЭБУХИ

 

Сегодня Указом Владимира Путина Нобелевский лауреат, писатель Александр Солженицын был удостоен государственной премии России за 2006 год. По словам главы комитета по культуре и искусству при президенте, директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, это уникальный случай, так как для этого объединились совет по Науке и Технологиям и Совет по Культуре и Искусству.

 

Пиотровский:
"Присуждение премии Солженицыну – давно ожидаемая вещь. Получилось, что Александр Александрович – одновременно замечательный филолог, замечательный историк, великий писатель, замечательный общественный деятель. Он полностью подходит под такую высокую оценку".

 

До Солженицына ее получил лишь патриарх Московский и всея Руси Алексий П. Награждение лауреатов Госпремии пройдет 12 июня в Кремлевском дворце и будет приурочено ко Дню России.

 

… патриарх впрочем работал вместе с папочкой исповедником в немецких концлагерях для военнопленных в прибалтике

(см. в инете)

 

а исаич заодно получил и новое отчество…

 

(5 июня 2007)

 

Вчера в Малахитовом фойе Большого Кремлевского дворца были названы лауреаты Государственной премии в области науки и технологий, а также в области культуры и искусства. Торжественная церемония награждения состоится в Георгиевском зале Кремля 12 июня в День России.

 

Для повышения статуса "государыни" три года назад было резко сокращено количество премий – до трех – и увеличен ее денежный эквивалент до пяти миллионов.

 

… и тако зэка исаич стал миллионером

 

(всего каких-то 200 тысяч зелёных жёлтого дьявола, по курсу)

 

“ну бедный, ну какой бедный…”

(ника валентиновна казимирова, 1964)

 

finis???....

 

(5 июня 2007)

 

(мелкоправлено-исправлено 21 марта 2010)

 

 

 

ПИСИ-2009:

 

НЕБЛАГОДАРНЫЕ ПОТОМКИ

 

Жители Москвы выступили против улицы Солженицына.

Участники акции сорвали с одного из домов табличку с надписью "Улица Солженицына", а также представили иск к властям Москвы, который будет подан в Мосгорсуд 8 декабря. Авторы документа утверждают, что переименование Большой Коммунистической улицы в улицу Солженицына было осуществлено властями незаконно. В частности, была нарушена норма законодательства, согласно которой улицы можно называть лишь именами людей, умерших не менее 10 лет назад. Кроме того, для переименования отсутствует историческая значимость, поскольку Солженицын никогда не жил и никак не связан с этой улицей.

Москвичи, проживающие на улице Солженицына, жалуются, что в связи с переименованием им придется поменять большое количество личных документов.

6 августа президент России Дмитрий Медведев подписал указ "Об увековечении памяти А.И.Солженицына", в котором рекомендовал московскому правительству назвать в честь писателя одну из улиц. В итоге было принято решение назвать именем Солженицына Большую Коммунистическую улицу, что и произошло 2 декабря.

 

Мосгордума изменит закон ради улицы Солженицына.

"В данном случае это допустимо, так как поправка подразумевает расширение прав граждан", заметил автор изменений в закон, спикер Мосгордумы Владимир Платонов. Также он заявил, что Москва, как столица, должна при переименовании улиц учитывать мнение федеральных властей.

Платонов пообещал, что городские власти компенсируют жителям Большой Коммунистической улицы затраты на переоформление документов. Между тем жители улицы наряду с коммунистами в среду приняли участие в акции протеста перед зданием московского парламента.

Представители партий КПРФ и "Яблоко" выступили против изменения закона. Глава фракции КПРФ в столичном парламенте Владимир Лакеев …

 

 

... в то время как –

 

В столице Чечни появилась улица Псковских десантников.

Одна из улиц Грозного названа в честь псковских десантников, погибших в бою с боевиками в 2000 году.

Напомним, что ранее общественные организации требовали переименовать улицу имени президента Чечни Ахмата Кадырова в Москве в улицу имени Псковских героев-десантников.

 

... идиотизм российский не скудеет

имени александра исаича...

 

(7 декабря 2008,

в день рождения министра культуры е.фурцевой

и моей первой жены, ривы ильиничны шендеровой,

ученицы «викниксора»...)

 

 

писи:

«комсомолка» резвится:

 

Солженицын подвергся гонениям даже после смерти.

Во время стихийного митинга жители улицы решили направить свою жалобу в Мосгорсуд, а также демонтировали табличку с именем Александра Солженицына и повесили старую.

 

... а также – на смерть патриарха алексия:

 

«Прощание с крестным отцом» (мафии?! – ККК)

 

Комменты (полно в инете!):

 

Абрам:

фрагмент из одной его, будущего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, речи на Поместном Соборе Русской Православной Церкви (1971 г.):
"..…С горечью вспоминаем тот факт, что многие иерархи Русской Православной Церкви и часть ее клира не поняли исторической обусловленности Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года в нашей стране, в совершении которой участвовали и верующие массы нашего народа, не поняли эпохальности этой революции, освободившей народы нашей Родины от капиталистического рабства для свободного развития и открывшей новый период в истории человечества. ..."

 

FINIS?... FINITA LA KOMEDIA?...

 

(22 марта 2010)

 

 

 

P.S. РАЗГОВОР С ВЛАДИВОСТОКОМ (по поводу)

 

From: "Дмитрий Волкогонов" <bogoduy@mail.ru
To: <kuzminsky.mahno@gmail.com
Sent: Wednesday, March 24, 2010 3:56 AM
Subject: from vladik
 
...
Чует моя жопа ушибленная – не видать нам ни медали "За преданность Владивостоку", ни даже нагрудного знаку "150 лет Владивостоку" с башенною короною о трёх зубцах:
http://www.vl150.ru/new/o_proekte/naschi_medali/. Раздадут награды эти отребью всякому недостойному. В ситуации сей плачевной только присланный тобою Солженицын бальзамом на душу (равно как и на жопу многострадальную) пролился.
 
  Правда здорово! Спасибо сердечное.
 
  Сам я прочесть удосужился лишь Ивана Денисовича, на Телёнке с дубом скис где-то в начале 2-ой сотни. За Колёса, Корпуса и пр. и не брался.
 
  Посылок жду с нетерпением и немедленно дам знать.
 
  Здоровья и продуктивных дней тебе.
 
  КУ ЮВ

 

 

ОТВЕТ (ККК-Махно):

 

надлежало б ещё и ГУЛАГ (и – только)
прото-КОЛЛАЖ: 600 голосов (включая лёнечку комагора – ант., 3А)
увы – пересказанные гундосым языком составителя...
но – памятник (вычетом идей и "мыслей" АИС...)
книга книг...
в вене прочёл в 75-м – "а у меня никто не сидел..." – вдруг: а дядя петя – живший на 101-м без права?... а дядя витя малородченко – лётчик в финскую, сбили и ноги перебили – за сдачу в плен  – доломали в лагерях... в семье – МОЛЧАЛИ...
не прочёл бы – не понял не вспомнил бы...
ВЕЛИКАЯ книга – написанная – мудаком
Боженька ткнул: пишши!
и написал – ОДИН – "нюрнбергский процесс"...
ежели б он больше НИЧЕГО не писал...
но возомнил себя задолго до! – и "писателем" и даже – "историком"...

САМ СЕБЯ ЗАСРАЛ – как к слову и НАСТОЯЩИЙ художник – мишаня шемякин...
по – тупости
как ПОЭТ евтух – дешёвым коммерческим-"политическим" говном... (а какой –
ПОТЕНЦИАЛЬНО – был – лирик...)

люди юра – ГЛУПЫ
клюют – на чечевичную похлёбку...

или – комплексы изживают – как варлам тихоныч...
он – в поисках Бога – в салон к Брикам ходил...
триппер там – вполне, а вот Бога – и быть не могло
однако ж – искал, о чём и докладывает...

мемуары о ГУЛАГЕ – надо читать малых-забытых (и – баб! баб – поголовно: чувствуют – а не "мыслят"...) – списочек ЕСТЬ – на страницу...
а не почитающих себя – "хениями"...
я-то вроде всех прочёл... [марголина марченко солоневича лещенко-сухомлину керсновскую... и несть им числа...]

как рекомендую – книгу ДУВАКИНА – об ахматовой (опросил не гениев, а – ЛЮДЕЙ...)
ПОПЁРЛИ ПРОФА ЗА ЗАЩИТУ УЧЕНИКА – СИНЯВСКОГО, ПОШЁЛ С МАГОМ ПО ДОМАМ...
такого поназаписал... издАли – лишь об акхматовой...
плёнки – лежат...

... но начинать надо – с ГУЛАГА
увы...
это – как антология ЕЖОВА И ШАМУРИНА, М., 1925 (на которой мы с гришкой выросли – от педераста-лагерника-переводчика И.А.Лихачёва – забытого...)
там – (почти) – ВСЁ...
вся история поэзии 1900-1925 (изъяли и запретили к 37-му) – но первое что подарил мне в вене – шемякин...
щас и в рашке переиздали – молчат
НЕКОМУ читать...

читать юра вообще НЕКОМУ
включая и – ВАСЮ...

что "не мешает" мне делать – то что надо
или скорее – НЕ НАДО
что не мешает

когда б – не – погода
не вылезти...
дождь/снег...

устал...
а на мне ещё ВАСЯ-2 (делаемый...)

обнимаю

ЧИТАЙ ГУЛАГ
всё остальное – ХУЙНЯ...

КЫ-МАХНО

 

   

к антологии